Валерий Воскобойников - Опасайтесь бешеного пса

— Ну что ты со мной делаешь! — сказала Штопка, она же Елена Штопина. — Ты хотя бы о нас подумал!

— Я думаю о вас ежесекундно, — радостно проговорил он, обнимая жену.

Какое же это счастье, когда тебя кто-то вечером ждет и переживает из-за твоих поздних приходов. Даже если тебе приходится за все это услышать потом кучу упреков.

— Ты скажи, вы его спасли? Спасли доктора? — спросила она торопливо.

— Конечно. Жив, здоров и невредим. Вытащили, можно сказать, из пекла.

— Не буду я тебя ругать на улице, мы и так три часа встречаем. Чак уже еле ноги таскает, и я насквозь промерзла, — проговорила любящая жена — Чаю попью, согреюсь, тогда и ругать начну. Пошли быстрее домой.

Первые большие деньги хирург Барханов получил от подполковника милиции.

Во время ночного дежурства в отделение доставили молодого мужчину с двумя огнестрельными ранениями в область груди. Рядом с каталкой, которую санитар ввез в операционную, шествовали два парня.

— В коридоре, пожалуйста, — сказал им Валентин, стараясь говорить построже. И крикнул сестре, дежурившей по отделению: — Почему пустили в уличной обуви?

— Я им говорила, а они меня… знаете, куда послали? — жалостливо начала оправдываться сестра.

— Слушай, ты, — и один из парней, от которого во все стороны просто-таки разлетались волны агрессии, приблизившись вплотную, положил руку на плечо Барханову, — мы будем сидеть, где хотим и с кем хотим. Понял? А если его зарежешь, отсюда живым не уйдешь. Хорошо понял?

— Нет, в таких условиях я оперировать не буду, — ответил Барханов.

— Будешь, — парень впечатляюще, хотя и не больно, ребром ладони ударил его по шее.

И тут неожиданно Люба, с которой он тогда только-только начал встречаться, подскочила к парню и громко, с яростью скомандовала:

— Марш отсюда! Еще нашего хирурга лапать! Ты на кого поднял руку, дурак! Да вы все на него молиться будете, когда вас, как этого, продырявят!

Как ни странно, ее слова подействовали на парня, и он снял руку.

— Ну, мы только посидим, — он показал на операционную. — Скажи своим этим, чтоб притаранили стулья.

— Тогда нужно снять обувь, — взял инициативу в свои руки Валентин, воспользовавшись ситуацией, — халаты вам принесут.

По крайней мере, благодаря Любе он не почувствовал себя униженным.

Во время операции через стеклянную дверь иногда он поглядывал на них. Они сидели на стульях, замерев, поджав ноги, и вид у них стал неожиданно домашним.

Операция была не из самых сложных. Одна пуля прошла, не задев жизненно важных органов, другая, расколов ребро, застряла в летком. С ней пришлось повозиться.

Валентин сделал последние стежки и объявил:

— Порядок.

— Теперь так, — сказал все тот же парень, — отдельная палата есть?

— Откуда у нас отдельные палаты? Что у нас — гостиница «люкс»?

— Это твои проблемы. Сделай так, чтоб была.

— Ребята, да вы что, ошалели?! — Барханов возмутился. — У меня во всех палатах лежат больные. Вон даже в коридоре двое отдыхают. Одному вчера, кстати, капельницу ставили. И ничего, не жалуется.

— Ты плохо понял. Тебе сказали, это твои проблемы.

Он, конечно, мог перейти в свой кабинет и вызвать оттуда наряд милиции, но уже знал, что этого не сделает.

Пришлось подчиниться: из палаты, в которой помещались три койки, среди ночи убрали ничего не понимающего больного, а туда завезли каталку с раненым. Парни бережно переложили его на койку. Один сел рядом, другой — расположился у дверей в коридоре. Так сказать, личная охрана. Потом Валентин видал уже и не такое. Но тогда, в первый раз, это было сильным впечатлением.

А скоро прибыл незнакомый подполковник милиции. Валентин спустился к нему в приемный покой. Тот показал удостоверение и спросил:

— К вам раненого привезли. Как он?

— Два пулевых ранения? Прооперирован.

— Я спрашиваю, как он себя чувствует.

Валентин решил, что подполковника интересует возможность допроса — такое иногда бывало и прежде. И злорадно подумал, о том, как пройдет его встреча с личной охраной бандита.

— Больной пока слаб, можно задать один-два вопроса, не больше. Говорить ему много нельзя.

Он поднялся вместе с подполковником на лифте. И к его удивлению парень, сидевший снаружи, не вздрогнул, не вскочил испуганно, а так и остался сидеть Виноватый вид оказался у подполковника.

— Тебе, мудила, сказали где быть, а ты? — зло спросил его парень.

— Ну ладно, ладно, не шуми. Все ведь обошлось, — стал оправдываться подполковник, покосившись на Валентина. — Вызвали меня к начальству, понимаешь. Так получилось.