Валерий Воскобойников - Татуировка

Слегка поголодать Агния стремилась с шестнадцати лет, . правда, чаще дневное голодание у нее кончалось ночным съедением батона с могучим куском колбасы. Естественно, она не заглатывала их целиком, как удав, а делала из них бутерброды, но результат от этого не менялся.

И все же в те дни гораздо больше Агнию мучило иное: во что, собственно говоря, она там, в Париже, оденется? Все-таки представительнице петербургского дворянства нужно и, так сказать, прикид иметь соответствующий. А у нее вся одежда была из секонд-хэнда. В родном городе она выглядела вполне прилично и даже слегка попсово. Но забавно было бы, если какая-нибудь француженка или заезжая американская туристка признала на ней собственную блузку или юбку.

Однако и эта проблема рассосалась сама собой. Уже через два-три дня Штопка, жена брата, вместе со своими подругами навезла ей столько одежды, что Агния даже не все и примерить успела.

Выложив на стол свои доллары и заставив ее принять решение, Глеб еще и полюбопытствовал:

— Хотел бы я знать, на каком языке ты станешь там изъясняться?

Агния кончила французскую школу, в университете же учила английский и на экзаменах получала пятерки. Ей даже когда-то казалось, что в обоих языках она достигла кое-каких высот. Потом поняла, что высоты эти — весьма мнимые. Простые тексты она, конечно, читала без словаря и при общении с иностранцами легко могла выговорить несколько фраз. Однако, когда эти самые иностранцы сами заговаривали с ней, она тут же растерянно умолкала. Или кивала головой с легкой улыбкой идиотки, потому что ни одного слова из их скороговорки понять не могла. В отличие от брата. Вот у кого французский сидел в генах. Даже отслужив армию, он не только не забыл язык, а наоборот — стал говорить еще уверенней. В своей милиции, или как там ее, прокуратуре, он был, возможно, единственным, кто так свободно говорил по-французски. Не зря же, когда однажды прилетел парижский полицейский комиссар Симон Пернье, Димку заставили принять его в их родительской квартире. А ей, Агнии, тогда еще незамужней сестре, пришлось изображать гостеприимную хозяйку дома. К стыду своему, она в те дни кроме идиотской улыбки и трех—пяти фраз так и не смогла из себя ничего выдавить. А всю непринужденную беседу вел за обоих Дмитрий.

— Попробую по-французски, Глебушка, — неуверенно ответила она мужу, — ты же сам говорил, что французы других языков не знают. Попрошу Дмитрия, может, он со мной позанимается.

— Ладно, поработаю с тобой. Детские знания — самые прочные, вряд ли они улетучились. — Глеб уже надевал ошейник на Геру, их семейного черного пуделя. — Через пятнадцать минут мы придем, и будь готова.

То, что ее Глеб — лингвист, она узнала во время их неожиданного знакомства, когда вместе с Дмитрием, который уже тогда был следователем, спасала его на собственной даче от преступников-милиционеров после нескольких суток пыток, допросов и истязаний. Садистам из вокзального отделения милиции очень захотелось списать именно на интеллигента Глеба все те ужасные дела, которые совершал ненайденный маньяк. А Дмитрий сутками не спал, чтобы поймать подлинного преступника, и был уверен, что этот несчастный, почти ослепший после ментовских избиений интеллигент к преступлениям непричастен. В конце концов истина и добро восторжествовали: брату удалось поймать настоящего, а не подставного маньяка. Агния даже впервые зауважала его работу. С тех пор как она стала женой спасенного ими Глеба, Агния привыкла, что он время от времени показывает ей свои научные статьи, а она их наспех просматривает. Все эти лингво-структуралистские поиски были от нее далеки. Но то, что он — талантливый педагог, она ощутила только теперь, за десять дней до отлета в Париж.

— В принципе, ты ведь многое знаешь, — уверял Глеб после первого часа занятий. — Тебе всего-то навсего надо сбросить свою зажатость. Убедить себя, что ты можешь говорить легко и свободно.

Муж, конечно, выжал из нее соки. Он пел с ней вместе детские французские песенки, играл в игры, рассказывал анекдоты, естественно на французском, и даже убедил читать по очереди вслух Мольера, опять же в подлиннике. Зато уровень французского у Агнии перестал быть мнимым.

И оказалось — ничего страшного. Самолет она перенесла прекрасно, хотя с детства боялась укачки. В огромном здании аэропорта Орли быстро сориентировалась, доехала до метро на бесплатном подкидыше-автобусе. Метро, как ей и говорили, шло сначала поверху, а потом уходило в тоннель. Ужаснувшись дороговизне парижского транспорта, Агния купила книжечку из десяти билетиков, прошла через турникет и приблизительно через час вышла на площади Италии. Нужную улицу она отыскала на карте еще дома. И здесь тоже быстро ее нашла по указателям, прошла по ней метров сто, свернула в переулочек направо, а там вошла в крохотную гостиницу, которая на неделю должна была стать ее домом.