Михаил Вершовский: Молчание Апостола

Лонгдейл улыбался. Все это было настолько привычно, что он сразу почувствовал себя в родной стихии и понял: сегодня все пройдет на ура.

В огнях юпитеров он шагнул на сцену и поднял руки над головой в успокаивающем жесте. Мол, спасибо! Достаточно! Благодарю вас! Спасибо!

Сейчас почти весь зал приветствовал его стоя. Почти, но не весь. Кто-то был занят тем, что рылся в своих сумках и студенческих наплечных рюкзачках, лежавших на коленях. На некоторых лицах виднелась гримаса если не брезгливости, то, во всяком случае, отторжения.

Лонгдейл автоматически выловил эти лица, зная, что задача его – сразить и победить именно их, закоренелых скептиков. Священников, однако, среди них не было. Жаль. Он особенно любил размазывать по стенке именно их.

– Благодарю вас, леди и джентльмены! – уже вслух, подойдя к микрофону, бархатным баритоном проговорил Лонгдейл и демонстративно посмотрел на часы. – Думаю, нам пора начинать. Спасибо всем еще раз, и прошу садиться.

Слушатели, все еще гудя и переговариваясь, устроились на своих местах.

– Итак!.. – Он вскинул руку к экрану. – Иммануил Великовский. Почему я говорю о Великовском, спросите вы? Ведь союзником для нас, убежденных атеистов, он никогда не был, верно? Увы, увы, увы. Но он был человеком, все-таки пытавшимся ломать преграды тысячелетней давности! И делал это, вооруженный прежде всего наукой, которая, как вы знаете, является и нашим оружием. Да, нашим единственным оружием в познании этого мира.

Лонгдейл нажал клавишу компьютера. На экране появилось схематическое изображение Солнечной системы.

– Вам, думаю, известно, что в своих трудах – «Миры в столкновении», «Эпохи хаоса» и других – Великовский утверждал, что космические катастрофы происходили уже в историческое время, то есть тогда, когда человечество, хотя бы его просвещенная часть, на письме могло фиксировать происходящее. Великовский замечает, что это было не миллионы, не сотни тысяч, а всего лишь тысячи лет назад, что на космогеологической шкале практически равно нулю. Мы помним, о каких катастрофах он говорит: об опасном приближении Венеры к Земле, вследствие чего наша планета сбилась с привычной орбиты, что, в свою очередь, вызвало целый ряд катаклизмов…

– А как же Марс – Юпитер? – перебил оратора тощий очкарик, максимум второкурсник.

Лонгдейл снисходительно улыбнулся.

– Взгляните еще раз на схему, уважаемый коллега.

При слове «коллега» студентик зарделся и уставился на картину Солнечной системы.

– Вы видите, – продолжал профессор, – что и Марс, и тем более Юпитер находятся гораздо дальше от Солнца, чем Земля, не говоря уже о Венере.

– Я имел в виду, – не сдавался студент, – что есть ряд теорий о том, что между Марсом и Юпитером существовала планета, которая была разрушена ударом сверхкрупного астероида или столкновением с кометой. В результате и появился пояс астероидов, существующий ныне между Марсом и Юпитером…

– Благодарю вас, коллега. Вы несколько меня опередили. Я собирался говорить о том же. Именно в результате этой суперкатастрофы Венера сбилась с верного пути, то есть со своей нормальной орбиты. Здесь у меня возникает вопрос к вам, уважаемый профессор Великовский. – Он сделал жест в сторону экрана, хотя портрета помянутого персонажа там уже не было. – Если Библия зафиксировала факт изменения орбиты Венеры, ее резкое приближение к Земле, все то, что вызвало земные катаклизмы, так почему же эта книга ничего не говорит о катастрофе гораздо более мощной, уничтожившей целую планету? Ее невозможно было не увидеть с Земли! Так почему же?

Напряженное молчание в зале.

– Я скажу вам почему. Потому что рассматривать Библию или же любую другую из «священных книг», – говоря «священных», Лонгдейл пальцами обозначил кавычки, – набитых суевериями, в качестве источника истины, тотально, непозволительно и абсолютно бессмысленно. Да простит меня Великовский.

Со своего места поднялся человек с выразительным, скульптурно вылепленным лицом.

– Прошу прощения, профессор, вы хотите сказать, что все, написанное в Библии, – сплошная бессмыслица и чушь, не имеющая отношения к истине?

– Да мы уже десятилетиями твердим это. И наука убедительно это доказала.

– Значит, наука доказала и то, что вера в Бога, основанная на Священном Писании, и в события, о которых в нем говорится, – чушь и бессмыслица?

– Простите, но мне пришлось бы повторяться.

– Однако миллиарды людей по-прежнему верят в Высшее Существо. И каким образом наука, занимающаяся материальным миром, может доказать или опровергнуть что-либо, относящееся к миру духовному, то есть по определению не- или внефизическому? Ведь, изучая зоологию позвоночных, наука не пользуется достижениями и инструментарием астрономии или квантовой физики?