Алла Холод - Рыцарь страха и упрека

— Ну что ж, господин Волков, — сказала она вслух, глядя на его фотографию в своем телефоне, — мне очень жаль, что так произошло. Я хотела построить с тобой новую жизнь, я верила тебе, ради тебя я бросила мужа. Может, я это сделала и не ради высокой любви, но все равно. Я была с тобой честной, я тебе не изменяла, я даже не думала ни о каком другом мужчине, пока была с тобой. Ты этого не оценил. Ты считаешь, что женщина — это не человек, а всего лишь некое приспособление для получения оргазма. Я тебе докажу, что это не так. Я не кукла, у меня есть достоинство, у меня есть чувства, которые тебе, как выяснилось, безразличны. Ты меня унизил, ты меня подло обманул, я не хочу тебя больше видеть. А вот ты скоро очень и очень захочешь увидеть меня. Я к тебе больше ничего не испытываю и мне не нужно твоих извинений, я не прощу тебя, потому что хорошо тебя поняла. Ты мне больше не нужен. Но я не уйду от тебя побитой собакой. Я тебе очень дорого обойдусь. Очень дорого! Ты мне заплатишь, чтобы получить эти бумаги назад. Очень много заплатишь! Я узнаю, сколько все это стоит, и предъявлю тебе счет. Ты запомнишь меня на всю жизнь, Паша. И учти — я тебя не боюсь. Ты мне ничего не сделаешь, дорогой.

С этими словами Марина положила папку в свою сумку, а потом удалила из телефона снимок любовника. Слезы высохли, на губах даже заиграло некое подобие улыбки. Она вызвала такси на ближайшее время и стала молиться, чтобы успеть уехать до того момента, как Павел вернется после своей ночной гулянки домой.

Гаянэ все время думала о Павле Волкове, по-другому и быть не могло. Если бы просто пожар, если бы просто несчастье… С этим можно было бы справиться, отремонтировать все заново, предпринять все меры, чтобы клиентки и тренеры не разбежались, всех уговорить, и самой поторопиться. Она работала бы день и ночь, не спала бы и не ела, лишь бы восстановить клуб, привести его в прежнее состояние. Но как могла она, взрослая, умная, опытная женщина, отдать свои сбережения под честное слово? Пускай даже и хорошо знакомому, близкому человеку…

Ведь с ним могло что-то случиться, он мог попасть в аварию, мог заболеть страшной болезнью, и не отдать долг. С человеком может случиться что угодно, все смертны. Почему же она, Гаянэ, проявила такую неосмотрительность? Гипноз какой-то, ей-богу. Ей казалось, что с Павлом никогда и ничего не может произойти. Он пьет как сапожник и при этом здоров как бык, он гоняет пьяный по городу, но никогда не посадил на машину даже царапины, он крутит какие-то темные дела, но никогда не попадается. Про таких, как он, говорят: ему сам черт ворожит. Да при одном столкновении с его холодными голубыми глазами, при взгляде на упрямую складку его рта никому даже в голову не придет, что с этим человеком может что-то случиться.

А что он сможет предать? Об этом Гаянэ когда-нибудь думала? Нет. Ну что ж, значит, в своей беде виновата она сама. Никогда нельзя быть уверенной ни в чем-либо, ни в ком-либо на сто процентов. Меняются времена, меняются обстоятельства, меняются и сами люди. И слепо верить кому-то только потому, что знаешь его много лет, смешно и наивно.

Конечно, жизнь не кончилась, Гаянэ преодолеет и этот тяжелый момент, но предательство Павла что-то в ней надломило. Железный стержень внутри нее будто погнулся. Не сломался, но погнулся.

Гаянэ все время думала и о Соне. Нельзя сказать, что испытывала к ней сострадание. Нет, скорее, понимание и сочувствие. Истинно сострадать она не могла, потому что обладала прямо противоположной натурой. Гаянэ не понимала женщин, полностью растворяющихся в семье, полностью зависимых от своих мужчин. Как бы женщина ни любила своего мужа, впадать от него в зависимость неправильно.

Это было революционное для армянки, но твердое убеждение Гаянэ. Любимый может запить, у него может испортиться характер, он может изменить, может бросить. Он может умереть, в конце концов. В любом из этих случаев женщина должна уметь защитить и обеспечить себя сама. Гаянэ не понимала Соню, но все равно очень ей сочувствовала. А теперь ее сочувствие переросло в нечто большее.

Соня сама позвонила Гаянэ, когда уехала вместе с детьми из дома. И Гаянэ помчалась к ней, с трудом отыскав убогий дом в отдаленном районе, который когда-то считался промышленной частью города, а теперь превратился в обычные трущобы.

— Соня, ты понимаешь, что совершаешь глупость? Это просто недопустимо! — возмутилась Гаянэ, оглядываясь в Сониной квартире. — Почему ты не борешься? Ты что, просто так, за здорово живешь, увезла детей и оставила ему все, что у вас было?