Алла Холод - Рыцарь страха и упрека

— Ты мне нравишься, — без всяких обиняков объявил Марине Волков.

Обстановка модного итальянского кафе вполне располагала к таким признаниям. Под звуки классических бельканто в современной обработке, льющихся, казалось, прямо из стен, затянутых в тонкий, с едва заметными узорами шелк, такие слова и слышать, и произносить было приятно. Глаз радовали изящные вазочки, украшавшие стены, букеты засушенных роз, мерцание свечей за круглым, покрытым жемчужного цвета скатертью столиком.

Марина отказалась от ужина, выбрала себе лишь фруктовый салат и кофе латте. Трапезничать без компании Павлу решительно не хотелось, тем более что наедине с этой девушкой у него пропал аппетит. Поэтому он уговорил Марину добавить к салату вкуснейший десерт с цукатами, который назывался «Сицилийская кассата» и бутылочку сухого мартини «Экстра драй». Вино было легким и приятным на вкус, от него глаза девушки заблестели.

— Ты правда мне очень нравишься, Марина, — снова заявил Волков, внимательно наблюдавший за тем, как его спутница отправляет в рот по очереди кусочки бананов, киви и клубники.

Павла раздражала нынешняя мода на огромные женские рты. Когда от природы губы пухлые, это, конечно, красиво. Но искусственно делать рот похожим на разорвавшуюся на лице гранату — дикость какая-то! Особенно его смешили великовозрастные эстрадные примадонны, закачивающие в рот силикон, от которого становились похожими на глупых и несчастных резиновых кукол. У Марины рот был довольно широкий и губы тонкие, не по моде. Однако изгиб их капризный, волнующий. Нестандартное лицо, запоминающееся.

— Павел Константинович, я ж сказала вам, что я замужем, — заметила девушка. — Вы, конечно, очень интересный мужчина, на вас нельзя не обратить внимания, но…

— Мариночка, во-первых, не называй меня на «вы», — перебил ее Павел. — Надеюсь, своим обращением ты не хочешь подчеркнуть нашу разницу в возрасте? А то я, пожалуй, обижусь.

— Да нет, ну что вы, — как бы оправдываясь, улыбнулась девушка. — Просто непривычно как-то. Вы наш пациент, я не могу так вот сразу назвать вас на «ты».

— Привыкай, — потребовал Павел.

— Вы так уверены, что мне это понадобится? — вызывающе усмехнулась Марина.

— Пока не уверен, но надеюсь.

— Но я же вам объяснила, что я…

— Замужем, замужем, — нетерпеливо перебил Волков, — я в курсе. Я тоже женат, и не скрываю этого. Как и того, что у меня двое детей.

— Я знаю, Павел Константинович, — ответила Марина, задумчиво отхлебнула ароматного кофе, а потом выдала то, чего Павел от нее никак не ожидал.

Он мог предположить, что девушка начнет строить из себя поборницу супружеской верности или что-то в этом духе, но Марина удивила его своей логикой.

— Вы женаты давно, Павел, я знаю, — откинув отчество, она сделала крохотный шажок ему навстречу, и это не укрылось от внимания Волкова. — И я вполне допускаю, что многие жены после долгих лет брака перестают волновать своих мужей, может, даже и надоедают. Становятся чем-то вроде одной из составляющих привычной жизненной обстановки. Но ведь я-то замужем всего два года, и мой муж мне пока не надоел.

— Вот в чем дело? Ты так страстно влюблена в своего мужа, что не замечаешь других мужчин? — больно задетый за живое, хмыкнул Павел. — Что-то мне подсказывает, что ты врешь, девушка.

Марина рассмеялась, сверкнула желтыми искрами.

— Вру, конечно, вру, — ответила она, — я замечаю мужчин. Вас, например, не смогла не заметить. Но это ничего не значит.

— Сейчас, может, и не значит, — согласился Павел, подхватывая игру, — но дай мне время…

— Хотите сказать, что заставите меня увлечься? — подыграла его тону Марина. — Но зачем? Вы развлечетесь, несомненно. А мне это зачем?

Ну и девка! Она загнала Павла в тупик самым простым вопросом. Он не знал, что ей ответить.

— А ты все привыкла делать зачем-то? Тебе обязательно нужно иметь цель, причину или повод? Мне казалось, ты еще очень молода для того, чтобы быть такой прагматичной.

— Дело вовсе не в прагматизме, — не согласилась Марина. — Причины и цели не всегда выражаются в чем-то материальном. Я не прагматичная, но предпочитаю знать заранее, зачем я совершаю какой-то поступок.

Ну и молодежь, подумал про себя Павел. Он в свои двадцать пять лет рассуждал совсем не так. Есть мужчина, есть женщина — и если между ними возникло желание, то какие еще мотивы и причины нужны, чтобы оказаться в одной постели? Он разглядывал девушку со все возрастающим интересом. На вид Марине не больше двадцати пяти, одета со вкусом, но недорого. Все, что на ней — черные обтягивающие брючки, тонкий трикотажный джемпер бутылочного цвета с глубоким вырезом, — призвано подчеркнуть достоинства ее фигуры, которые она прекрасно осознает и охотно демонстрирует. Одежда ей к лицу, но куплена не в бутиках, в обычных недорогих магазинах молодежной моды. Настоящей красавицей Павел бы ее не назвал, но чувственность в ней была несомненно. Она всего лишь медсестра, то есть мозгов на то, чтобы осилить институт, не хватило. Что в итоге? Симпатичная, сексапильная девица, самая обычная, таких, как она, сотни и тысячи. Чем же она могла его заинтересовать?