Анатолий Семенов - Преступление не будет раскрыто

— Неси ко мне в баню, — сказала Антонина Леонтьевна. — Я сегодня баню топила. Она ещё не выстыла.

— О! — радостно воскликнул Олег. — Спасибо.

Баня была добротная и в самом деле ещё не выстыла, но на полу и на полке [3]было сыро. Антонина Леонтьевна принесла охапку соломы и постелила на пол. Под голову Олег бросил свою телогрейку. Когда он снял телогрейку, сердце у Антонины Леонтьевны ёкнуло: перед ней стоял широкоплечий стройный красавец с тонкой талией. Олег сел на лавку и стал снимать кирзовый сапог.

— Шёл по сугробам, — сказал он, — и набрал полные сапоги.

— Боже мой! — воскликнула Антонина Леонтьевна, когда Олег снял сапог и облепленный лепёшками снега толстый шерстяной носок. — Ты же обморозил пальцы. Смотри — кончики побелели.

— Нет, не обморозил, — сказал Олег, щупая пальцы. — Застудил маленько.

— Всё равно надо смазать гусиным жиром. Пошли в дом. У меня есть гусиный жир.

Вошли в большой просторный дом из четырёх комнат. Одна комната с русской печкой была прихожей, кухней и столовой. Рядом комната дочери. Дальше — зал. Зал пустой, почти без мебели. Если не считать стол и четыре стула (сказалась конфискация имущества). Из зала вход в спальню.

Антонина Леонтьевна достала из шкафа флакон с гусиным жиром и, подавая Олегу, сказала как бы между прочим:

— Я сегодня пирожки с грибами стряпала. Хочешь попробовать?

— Обожаю пирожки с грибами, — признался Олег.

— Сейчас. Минутку. Чайник вскипит… Антонина Леонтьевна засуетилась. Поставила на электрическую плитку чайник, принесла варенье, большую тарелку с пирожками. Не оказалось заварки.

— Я сейчас быстренько сбегаю в магазин. — Антонина Леонтьевна торопливо оделась и вышла.

Она вернулась минут через десять — магазин был рядом — и принесла хлеб, чай, рыбные консервы, банку маринованных помидоров. Все поставила на стол рядом с вареньем и пирожками. Робко вынув бутылку водки из сумки и нерешительно поставив на стол, сказала:

— Я не праздновала свой день рождения. Не до того было. Давай хоть задним числом отметим. И попутно твоё возвращение домой.

— Я уже отмечал, — сказал Олег, краснея. Олег краснел и чувствовал, что ноги у него отнимаются, а в груди появилась лёгкая дрожь.

— То отмечал со своим дедом, а теперь со мной, по-соседски.

Многоопытная женщина вела себя естественно и непринуждённо. Подала Олегу консервный ключ, попросила открыть банки, а сама пошла в соседнюю комнату переодеваться. Переодевшись в тёмно-синий брючный костюм, обтягивающий бедра, вышла с милой таинственной улыбкой и стала готовить закуски.

Олег и в детстве-то всегда смотрел на её фигуру с вожделением, в юности мечтал о такой женщине, а сейчас, понимая, что дело в шляпе, торопил события. Уже после первой рюмки, закусив помидором и пирожком с грибами, честно признался, что она нравилась ему всегда, с самого детства. Антонина Леонтьевна улыбнулась и, придвинувшись вместе со стулом, поцеловала его в губы.

— А где Ленка? — спросил Олег, возбуждаясь все больше и больше.

— У подруги, — сказала Антонина Леонтьевна, обняв Олега за шею. — Учит уроки. Потом они вместе идут в кино, на девятичасовой сеанс. Придёт поздно, не раньше одиннадцати.

Олег стал наливать в рюмки ещё.

— Я не хочу, чтобы ты был пьяным.

— Я и сам не хочу.

Антонина Леонтьевна молча встала и пошла в спальню. Возле кровати повернулась к Олегу и крепко обняла его. Олег, целуя, стал проявлять нетерпение и стягивать с неё брюки.

— Подожди, — сказала она. — Разденься сначала сам.

Олег сбросил с себя свитер и расстегнул ремень у брюк.

Антонина Леонтьевна разобрала постель и стала раздеваться.

Когда легли, Олега хватила такая трясучка, что Антонина Леонтьевна удивилась:

— Что ж ты дрожишь-то так? — шёпотом спросила она. — Первый раз что ли?

— Первый, — признался Олег.

— О, Господи!.. Она помогла ему.

… На тумбочке возле изголовья стоял будильник. Без пяти одиннадцать. Антонина Леонтьевна встала, надела халат и пошла в кухню. Убрала водку в шкаф. Несколько минут спустя явилась дочь. Антонина Леонтьевна накормила её и уложила спать. Вернулась к Олегу.

— Сколько ей лет? — спросил Олег еле слышно.

— Двенадцать исполнилось.

— В каком классе?

— В пятом… Ш-ш! — Антонина Леонтьевна приложила палец к губам.

В семь утра зазвенел будильник. Антонина Леонтьевна встала и пошла будить дочь.

Олег томился полчаса в одиночестве. Усадив дочь завтракать, пришла, наконец, Антонина Леонтьевна.