Анатолий Семенов - Преступление не будет раскрыто

Солдаты пели складно, звонко, потрясая раскалённый от жары воздух. Подбородько тоже пел. Опять послышался голос запевалы:

За ним дружно подхватили все:

Солдаты увлеклись песней и не сразу заметили стоявшую в стороне легковую машину и возле неё командира полка Горбатовского с многочисленными наградами на груди и генерала из штаба округа. Полк уже бывал в Афганистане. Многие, в том числе Горбатовский, вернулись оттуда с боевыми орденами, а двое — командир взвода молодой лейтенант и командир отделения сержант последнего года службы — получили звание Героя Советского Союза. Лейтенант уехал в Москву в военную академию, а сержант после демобилизации вернулся домой. Портреты героев с золотыми звёздами на груди висели в классной комнате для политзанятий, и Олег часто на них посматривал и думал, что было бы неплохо вернуться к Марине с такой вот наградой.

Подбородько увидел командира полка и генерала и прервал песню.

— Равнение налево! — крикнул он.

Все умолкли, опустили руки по швам и повернули головы налево. Завидев начальство, солдаты расправили плечи, выгнули груди колесом и так стали печатать шаг, содрогаясь телами, что генерал и полковник, вскинув руки к козырькам фуражек, долго отдавали честь.

— Чей взвод? — спросил генерал, обращаясь к полковнику Горбатовскому.

— Лейтенанта Подбородько.

— Хорошо поют. И идут хорошо. Орлы! Полковник промолчал, придерживая руку у козырька.

— Орлы, — проговорил опять генерал. — Смотри как идут! А! С такими орлами, брат, никакой враг не страшен, а!

Полковник молчал.

— Благодарю за службу! — крикнул генерал солдатам.

— Служим Советскому Союзу! — гаркнули оглушительно солдаты в ответ.

— Песню, орлы! Песню! — кричал генерал. Маломура вновь затянул: «Над полями перекатными…»

Когда подошли к столовой, Подбородько дал команду «Вольно!» и все бросились в зал, где уже миски были расставлены на столах. Олег задержался, чтобы стряхнуть с гимнастёрки пыль. Он шёл последним мимо Подбородько и видел, как тот был вне себя от радости. Подбородько взглянул на Осинцева и виновато и вместе с тем сердито, с чувством, идущим от самого сердца, произнёс: «Люблю вас, черти!»

Наскоро пообедав, Осинцев поспешил к командиру взвода. Командир в хорошем настроении. Удобный момент обратиться с просьбой.

— Товарищ лейтенант, разрешите обратиться!

— Что у тебя?

— Нужна увольнительная в город.

— Зачем?

— На почту. Позвонить.

— Не пишет? Олег покраснел.

— Так точно. Нет ответа.

— Удивляюсь. Как можно такому солдату не ответить. — Подбородько улыбнулся, помолчал, подумал и прибавил добродушно: — Ладно, я дам увольнительную. Иди, звони своей невесте или подруге, кто она там у тебя.

— Спасибо, товарищ лейтенант.

Олег не знал номера телефона студенческого общежития в Иркутске и просидел на почте битых три часа, пока дали Иркутск, пока навели справки и дозвонились до девушек, которые жили с Мариной в одной комнате. Разговор получился сумбурный, туманный. Какая-то девушка на другом конце провода кричала, что Марины в Иркутске нет, что она в Москве и неизвестно когда вернётся.

«Непонятно, — думал Олег, обуреваемый нехорошими предчувствиями. — В университете идут занятия, а она в Москве. Что ей там делать?»

В столице она оказалась случайно. Вытянула жребий кому ехать, чтобы помочь научному руководителю обработать найденный чрезвычайно важный исторический материал — древние писаницы. А задержалась из-за одного студента-практиканта. Вернее сказать, влипла в историю вместе с ним и в результате задержалась.

История эта началась ещё в археологической экспедиции. Студенты-москвичи, три человека, которых Марина в беседе в Олегом назвала свиньями, потому что из-за них попала в шторм и чуть не утонула, наконец, прибыли на практику. Все трое были парни, и всем троим Марина пришлась по вкусу. Один из них, Герман Соловьёв, невзрачный, горбоносый, лишь вздохнул и сразу отошёл в сторону. Другой, Владимир Беляев, невысокий, коренастый, сказал, что эта девушка ему не по зубам и тоже отошёл в сторону. А третий, Тарас Горшенин, стройный брюнет с наглыми выпуклыми, как у хамелеона, глазами, заявил своим друзьям, что он будет не он, если к концу практики не доберётся до её роскошного зада. И начал стремиться к своей цели с удивительным упорством одержимого. Он пустил в ход весь свой богатый опыт столичного ловеласа. Целыми днями не отходил от Марины, ухаживал, сыпал комплименты, рассказывал смешные анекдоты, навязывался в учителя английскому языку (он свободно говорил по-английски), хвастался знакомством с художником Шиловым и прочими московскими знаменитостями, — словом наступал без передышек по всему фронту. Марина слегка заинтересовалась лишь тем, что он знаком с художником Шиловым, а всё остальное ей казалось забавным, и она ждала, когда же он, наконец, выдохнется.