Борис Руденко - Мертвых не судят

Михайлов отвернулся.

— Вызывал, — вяло подтвердил он.

— Откуда он знает о деньгах?

— Во всяком случае, не от меня.

— Это точно?

Шурик начал медленно бледнеть. Потом снял очки и положил на стол. Для любого другого это было бы плохим знаком. Худенький Шурик, мастер спорта по боксу и недавний чемпион Москвы в своем весе, был классным бойцом. Когда Шурик снимал очки, это означало, что он очень сердится.

— Я два раза повторять не буду, — сказал он бесцветным голосом. — Если у вас другая информация, вы скажите.

— Да нет, Шурик, все в порядке, — успокоил я его. — Информация есть у Бавыкина. Ну и хрен с ним. Я догадываюсь откуда. Это из его кормушки информация пришла. Наверняка прощупывают возможность вернуть хоть часть. Только напрасно губы раскатали. Тут никому ничего не обломится. И Бавыкину тоже. Да он и сам понимает. Я тебя хочу предупредить, Шурик: в случае чего вали все на меня. Я отмажусь.

Очки, которые Михайлов уже собирался нацепить, вновь легли на стол.

— Вы меня за кого принимаете? — голос его по-прежнему не имел окраски. — Может, хватит, а?

— Ладно, не возникай, — я собрался дружески потрепать его по плечу, но Шурик отбил мое движение коротким ударом ребра ладони и сделал вид, что крайне занят содержанием какой-то бумаги, лежавшей перед ним на столе. Пока я не покинул его кабинет, очки он так и не надел.

Я отправился к себе. Я был спокоен и доволен. Бандитские деньги «Изумруда» пойдут по назначению. Они не достанутся негодяям, ни Китаец, ни кто другой из этой сволочи их не увидит. Эти деньги теперь будут работать против них.

* * *

Одного из тех, кто следил за Славичем, звали Юрий Симаков. Он жил в одном из домов-«хрущевок» в Новых Черемушках, туда аккуратно довела его вызванная Славичем и оплаченная деньгами Гольцова бригада. Перед тем как поставить синий «жигуленок» к подъезду, Симаков заехал по дороге домой в темный двор и заменил фальшивые номерные знаки на собственные. По этим знакам через знакомых в центральной картотеке ГАИ ребята из бригады мгновенно узнали имя владельца.

С утра Славич на «таврии» пас своего вчерашнего преследователя. Двое коллег на второй машине помогали ему и делали это с удовольствием, поскольку Славич расплачивался наличными, не особенно утруждая себя пересчетом.

Примерно в одиннадцать часов Симаков вышел из своего подъезда, сел в синие «жигули» и поехал по Профсоюзной улице в сторону центра. Славич вел его на предельной дистанции и пару раз едва не упустил, но Симаков ехал спокойно, явно не думая даже о возможности слежки, и Славичу на очередном перекрестке удавалось его достать. Наконец синие «жигули» свернули на улицу Дмитрия Ульянова и остановились возле здания, которое, если судить по количеству вывесок у широких дверей, служило вместилищем десятка различных фирм и контор.

Симаков вышел из машины, и сейчас Славич впервые смог разглядеть его достаточно близко. Это был крупный и жилистый мужчина примерно одного со Славичем возраста, с жестким неулыбчивым лицом и темными волосами, отчего-то показавшимися Славичу крашеными. Симаков вошел в подъезд, и за ним туда же скользнул один из напарников Славича.

Организация, в которой работал Симаков, называлась «Евроконтракт». Естественно, название это ни о чем Славичу не говорило, как не могло сказать никому другому. Какие контракты и с кем заключала их фирма — об этом можно было гадать до посинения. Симаков занимал одну из двенадцати отведенных под офис фирмы комнат — маленькую клетушку, в которой едва умещался стол, пара стульев и узкий шкафчик для деловых бумаг. Имелась в организации пара компьютеров, немногочисленный штат трудолюбиво корпел за столами — больше ничего определенного беглый осмотр не дал.

Тогда Славич отправил своих коллег собирать информацию о Симакове по месту его жительства, а сам остался на посту.

День сегодня стоял нежаркий — вряд ли термометр показывал более восемнадцати в тени, но по меньшей мере наконец-то не поливал дождь. На небе не было ни облачка, и рано или поздно солнце ощутимо нагрело «таврию», и в салоне стало душновато. Однако перебраться в тень Славич не мог, поскольку не желал менять идеально выбранную позицию для наблюдения. Он позволял себе лишь изредка прогуливаться по тротуару, разминая затекающие от длительного сидения ноги.

Время тянулось на редкость медленно, Славич старался пореже смотреть на часы, зная по опыту, что тогда ожидание становится совершенно невыносимым.