Борис Руденко - Мертвых не судят

Так, сказал он себе, кажется, начинаются осложнения. Самое неприятное было то, что Славич сейчас был без оружия. Даже свой газовый пистолет он оставил дома.

У подъезда никого не было. Славич бесшумно вошел внутрь и, поднявшись пешком на свой этаж, приложил ухо к замочной скважине. Он услышал звук льющейся в ванной воды и, облегченно переведя дух, полез за ключами.

Распахнутый чемодан Зои лежал посреди прихожей. Дверь ванной открылась, оттуда вышла Зоя в халатике, загорелая, как шоколадка, пахнущая солнцем и свежестью.

— Где ты бродишь по ночам? — только и успела произнести она, прежде чем оказаться у Славича на руках.

Сразу забыв обо всем, Славич гладил ее сквозь тонкую ткань халатика.

— Как ты тут жил без меня? — шепнула она, тесно прижимаясь к нему всем телом.

— Соскучился, — выдохнул он в ответ, — очень соскучился по тебе…

Сбросив на пол простыню, они лежали рядом, переплетя пальцы. Зоя рассказывала, как ей там отдыхалось, Славич поддакивал в полусонном удовлетворении, ему было покойно и хорошо.

— Когда мы поедем? — вновь спросила Зоя, и дремота Славича прошла.

— У меня накладка вышла, Зоечка, — виновато сказал он, чувствуя, как Зоины пальцы недовольно напряглись. — Очень срочные дела, так внезапно обрушились…

Зоя молчала.

— Это буквально на пару недель. Я очень скоро все улажу, и мы поедем, — бормотал Славич.

Зоя вздохнула, приподнявшись, подтянула простыню и укрылась до подбородка.

— А я-то торопилась. Приехала зачем-то раньше времени. Честно говоря, ожидала чего-то подобного, — сказала она. — Тогда давай спать.

— Я вот о чем хотел тебя попросить, — произнес Славич после короткой заминки. — Понимаешь, было бы лучше, если бы эти две недели ты пожила у себя.

Зоя откинула простыню и села. Даже в темноте комнаты Славич различал белую полоску от лифчика на загорелой коже спины.

— Случилось что-нибудь серьезное?

— Нет, что ты. Обычная работа. Просто я хочу сделать ее как можно быстрее и… спокойнее. Если я буду знать, что у тебя все в порядке…

— Что может со мной случиться?

— Ничего не может, — поспешно проговорил Славич. — Но на всякий случай… мне было бы просто спокойнее.

Несколько мгновений Зоя обиженно молчала. Потом резко поднялась с постели.

— Хорошо, — сказала она. — Я уже ухожу.

Славич поймал ее за руку и, преодолевая сопротивление, притянул к себе.

— Ну зачем ты, Зоинька, — мягко произнес он. — Не нужно так…

Она пыталась вырваться, но он не отпускал, прижимая ее к себе нежно и крепко, пока она не затихла и сама прильнула к нему, покоряясь его настойчивой нежности и силе.

* * *

На столе коротко тренькнул телефон внутренней связи. Я поднял трубку и услышал знакомое сопение Бавыкина.

— Зайди, — буркнул он, не здороваясь.

Когда я вошел, он ходил по своему кабинету от стены к стене и вначале делал вид, будто меня не заметил. Тогда я уселся на стул и принялся спокойно ждать.

— Где деньги? — спросил Бавыкин, внезапно и резко поворачиваясь ко мне. Однако эти штучки на меня впечатления не производили.

— Какие деньги?

Лицо Бавыкина судорожно дернулось.

— Не надо дурочку гнать, — почти прошипел он. — Ты что, спалить всех нас хочешь? Куда деньги дел?

— Не понимаю, о чем речь, — холодно ответил я. — Если тебе взаймы надо до получки, то я одолжу.

— Я могу прямо сейчас позвонить в «особку», — крикнул Бавыкин. — Тебя посадят, дурак! Ты понимаешь, что творишь?

Мне не нравится, когда со мной так разговаривают. Я решил с этим кончать.

— А что ты в «особке» скажешь? — медленно произнес я. — Что третью машину за год меняешь? Это неважно, что по доверенности, дураков сейчас нет. Что дачку себе мраморной плиткой отделываешь? Это неважно, что она на тещу записана… Давай, звони. Ты что это со мной разговариваешь, как со щенком? Не надо так со мной разговаривать, Бавыкин! Деньги? Денег нет. Не было никаких денег, запомни это, задолби навек! Но и дачи у меня нет, Бавыкин. И машина старенькая, отцовская еще. Другой не будет. Ты просто забудь про деньги — сразу станешь спать спокойнее. Я тебе искренне советую.

Я поднялся и шагнул к двери. Багровое лицо Бавыкина подергивалось от бессильного бешенства, но сказать он ничего не мог и, лишь когда я уже закрывал за собой дверь, прошипел мне в спину:

— С-смотри, друг любезный. Нарвешься когда-нибудь… О-ох, нарвешься!..

Прямо от него я заглянул в кабинет Шурика Михайлова.

— Шурик, тебя Бавыкин вызывал?