Борис Руденко: На абордаж

Что такое абордаж, всем известно по историческим книгам и фильмам о пиратах и морских приключениях. Пиратский корабль сходится борт к борту со своей жертвой, в воздух взлетают абордажные багры, крюки и кошки, намертво приковывающие «добычу» к кораблю-обидчику, чтобы они не разошлись во время боя. На палубу «купца», как правило торгового судна, с воплями устремляется лавина вооружённых до зубов полуголых и по большей части одноглазых разбойников, сметающих всё на своём пути.

Зачем применялся этот приём морского боя — понятно. Пираты стремились захватить груз и сам корабль, сохранив его в целости и сохранности. Но вот как и почему это им удавалось? Ведь торговые корабли были отнюдь не беззащитны. Они тоже несли на борту достаточное количество неплохих для своего времени пушек, способных разнести агрессора в щепки. В чём же дело?

К середине XVII века люди создали немало средств специально для сражений на море. Выпущенные пушкой тяжёлые 24-фунтовые (около 10 кг) чугунные ядра легко пробивали деревянный борт корабля, а выстрел двумя ядрами, связанными цепью, срубал мачты вместе с парусами и такелажем, лишая судно противника маневренности. Калёные (то есть раскалённые перед выстрелом в специальной печи) ядра бранд-скугели поджигали корабль врага. А ещё картечь, пороховые бомбы-фугасы. И всех этих боеприпасов на судах было в достатке. Однако израсходовать их в одном бою удавалось довольно редко. Дело в том, что корабельные орудия были способны произвести не более двух выстрелов в час. Поэтому эффектные сцены морских сражений в кинофильмах, где пушки с обеих сторон непрерывно палят с пулемётной частотой, не более чем художественный вымысел.

Вот что приходилось делать корабельным артиллеристам после первого выстрела, точнее, после первого залпа, когда стреляли одновременно все пушки, расположенные по одному борту (напомним, что пушку перед стрельбой намертво привязывали, или, как говорят моряки, принайтовывали, канатами либо цепями, чтобы её не отбросило назад силой отдачи):

— отвязать и откатить орудие от орудийного порта, поскольку заряжалось оно с дула;

— охладить ствол, чтобы следующий заряд пороха не взорвался внутри него (делали это с помощью специальных пушечных шомполов — банников: на них наматывали тряпки, щедро намоченные в винном уксусе, который одновременно охлаждал металл и размягчал пороховой нагар, оставшийся после выстрела);

— счистить жёсткими банниками нагар;

— прочистить от того же нагара запальное отверстие;

— забить в ствол новую порцию пороха;

— плотно забить в ствол пыж из сена, тряпок или даже деревянную пробку (если следующий выстрел собираются сделать раскалённым брандс-кугелем);

— закатить в дуло ядро;

— забить ещё один пыж («Забил заряд я в пушку туго…» — писал в «Бородино» М. Ю. Лермонтов);

— подкатить пушку к орудийному порту и вновь накрепко принайтовать её.

Только теперь, держа в руках зажжённые фитили или раскалённые запальные гвозди, можно ждать команды «огонь!».

В это время, следуя приказам капитана, экипаж корабля с помощью руля и парусов разворачивает судно, чтобы по врагу смогли выстрелить пушки другого борта. Стараясь при этом не подставиться под залп противника, который совершает точно такие же манёвры.

Но эффективная дальность пушечного выстрела невелика, да и точность оставляет желать лучшего. Поэтому артиллерийская дуэль происходит на весьма небольшой дистанции. Корабли разделяют не более 200-300 метров, а зачастую и меньше. Такое расстояние судно способно преодолеть гораздо быстрее, чем пушкари будут готовы ко второму залпу. И вот тут-то наступает черёд абордажной атаки…

Почему же, зная о неизбежности абордажа, капитаны не могли «приберечь» несколько пушек, чтобы пальнуть в самый нужный момент по корпусу приближающегося противника? Увы, не могли.