Сергей Валяев - Миллионер

— Подсечку? — не понял.

— В широком смысле этого слова.

Горячий мир барахолки сдвинулся и замелькал кислотными красками. Мой друг был прав: наступили новые времена, где подсечки, броски через бедро, удушающие приемы и захваты играли решающую роль.

Период дуркового романтизма Большого тенниса закончился, наступил период холодного расчета и голого практицизма. Глупый винно-водочный гуляж уступил место сдержанному юмору и мелким глоткам из фужеров, наполненным минеральной водой с полезным кальцием.

— И куда мы? — решил поинтересоваться перемещением в пространстве.

— На биржу, — последовал ответ. — Валютную.

— Я думал, шутишь.

— Скоро будет не до шуток, — как-то недобро ухмыльнулся Сухой, — тебе.

— Не пугай, — заелозил я. — Моя нервная система и так расшатана, как столб.

— Меньше надо трахаться, остолоп, — нравоучительно говорил водитель, выкручивая рулевое колесо. — Ты трахаешься, как кролик. Бесконечно трахаешься ты. С кем попало трахаешься ты…

— Заткнись, паразит! — заорал, не выдержав глумлений над своими принципами, заключающими в том, что любить надо всех дам, которые цветут, когда их… ну понятно о чем речь. — Какое это имеет отношение к делу?

— Самое прямое, балбес, — огрызнулся приятель. — Если займешься делом, то должен прекратить крольчатничать.

— Такого уговора не было, — возмутился. — Предупреждать надо.

— Вот я тебя и предупреждаю.

— Не. Я не согласный. Без баб-с.

— Выбирай: или бабы, или бабки.

Я задумался: проклятая наша жизнь, складывающая так, что постоянно надо выбирать. Хотя выбор этот небогат, как золотовалютные запасы Центробанка.

— Первое я вижу невооруженным глазом, — указал на тротуары, где чахнули без мужской ласки цветы, скажу красиво, удовольствий. — А где второе?

— Сейчас отслюнявлю, — хныкнул Сухой, — штуку баксов.

— Отслюнявь, — сделал вид, что не понимаю шуток.

— Ага. Думаешь, не знаю твоей мечты?

— Какая такая мечта?

— Прикупить десяток шлюшек и… — Произнес голосом германской порнозвезды, участвующей в массовой групповухе: — «О! Dast in fantast»!

— Идиот! — не выдержал я. — Моя мечта: купить ТТ и пристрелить тебя, как собаку.

— Найди, — кивнул на бардачок, — и пристрели.

Я порылся в мини-багажничке с азартом вышеупомянутой собаки, и обнаружил оружие для ближнего боя. Не газовый ли, пошутил, чувствуя в руке знакомую ребристую рукоятку.

— Пульни — узнаем, — посоветовал водитель.

И произошло то, что должно было произойти — раньше или позже. Для двоих придурков, скопившихся в одном авто.

Первый дурак посоветовал, второй последовал совету. Меня выручила армейская привычка. Будь на моем месте лохматый лох — быть трупу с простреленным черепом. А так — ничего страшного: негромкий хлопок и знакомый запашок гари.

— Ну, нет слов, — промычал Василий Сухой после того, как осознал, что его новенькая игрушка получила пробоину.

— А зачем слова? — нервно хихикнул я. — Сам виноват.

— Козел! — взъярился товарищ по счастливому детству и таки разразился лихорадочной тирадой о том, что он никогда в жизни не встречал такого вот умника, с которым опасно и вредно находиться не только в одной машине, но и в одной стране.

— А дырочку можно заклеить, — тыкнул указательный палец в пулевое отверстие. — Маленькая она.

— Не ковыряй, сволочь! — рявкнул Василий с мукой на квадратном лице и задал вопрос в экспрессивной форме. Смысл которого заключался в том, что он не понимает, зачем связался со мной.

— Без меня скучно, — заключил я. — А так весело. Да?

— Третьего не хватает, — заскрежетал зубами Сухой, — для полного счастья.

— Кого?

— Илюши.

И был прав: когда мы собирались вместе, то дурь перла из нас, как редис на огороде в Тырново. Мы запускали Илюшу на улицу, и его задавленный видок провоцировал многих бездельников, кои начинали к нему приставать. Почему бы ни утвердиться, унизив самого слабого? И когда наступала критическая фаза для нашего дурачка, появлялись мы, тушинские гладиаторы и с чувством справедливости начинали молотить врагов. Чаще всего они превосходили нас числом, но не умением. Главное, как я понял тогда, иметь веру в свои силы.

Зажигай, кричали мы друг другу и кулаками утверждали свои понятия о добре и зле. И что теперь? Нас призывают жить по закону, а мы не слушаем и живем по понятиям — своим.

— Так я не понял, — выбирался из автомобиля, припарковавшегося у здания бывшего кинотеатра, — где моя куча бабок?