Николай Леонов: Нокаут

Угла у ринга четыре, можно выбрать любой, они одинаковые. Все зависит от того, лицом ты к углу или спиной. Он умеет профессионально держать боксера, не дает ему двигаться и уходить от ударов, защищаться, финтить и отступать. Он отдает на расправу и открывает путь к победе, возгласа у угла практически лишь два: «Умри!» и «Убей!». Лицом вы к нему или спиной?

Ринг начинается и кончается ступеньками. Количество ступенек значения не имеет. Поднимаются по ним почти все одинаково, спускаются – по-разному. Тебя могут вынести на руках, могут – на носилках.

Петер взглянул на часы: до начала тренировки оставалось три минуты. Петер присел на ступеньки ринга. И хотя он сидел к нему спиной, но видел ринг очень отчетливо. Не тот ринг, не тренировочный, а залитый светом и окруженный темнотой.

Он, Петер Визе, лежал лицом вниз, все слышал и понимал, он мог встать сам, но хотелось, чтобы Хельмут ему помог, таков обычай – помочь побежденному. Но Хельмут даже не подошел к нему, судья объявил победителя, не дожидаясь, пока Петер поднимется. Лежа на полу ринга, Петер увидел затылок тренера, зеленые мундиры вермахта, черные мундиры и нарукавные повязки со свастикой – гестапо.

После этого он познакомился с Вальтером Лемке.

Петер удивился, увидев в раздевалке немца, который, доброжелательно улыбаясь, помог снять перчатки, небрежно кивнул на дверь и сказал:

– Плохой боксер, и удар был случайный. Вы стали медлительны, Петер.

Боксер молчал, разматывал бинты и ждал, что нужно этому улыбающемуся немцу с белыми выхоленными руками.

– Не имея арийского происхождения, сейчас трудно выигрывать. – Лемке закурил американскую сигарету и опять улыбнулся. – Мойтесь, Петер, я вас подожду.

Через тридцать минут они садились в поблескивающий черным лаком «Хорьх», который и доставил их в этот зал. А в результате Петер Визе оставил ринг, стал тренером и ближайшим другом финансиста и менеджера Лемке. Так поначалу считал Визе, но очень скоро выяснилось, что спортивно-финансовая деятельность Лемке не что иное, как прикрытие разведчика абвера. А сошедший боксер нужен как связной, разъезды которого по нейтральным странам не вызывают ни у кого подозрений. Постепенно не только Визе, но и его ученики были втянуты в работу разведки.

После разгрома фашизма Лемке пропал, спортивный клуб закрылся и Визе переживал трудные дни. Но перерыв был недолгим. Лемке, как прежде, самоуверенный и элегантный, отыскал Визе и…

Двери распахнулись, пропуская группу юношей, которые цепочкой побежали по залу, остановились ровной шеренгой и хором крикнули:

– Добрый день, мастер Петер!

– Добрый день, мальчики, – Петер вышел в центр зала и потер коротко остриженную шишковатую голову. – А где Тони?

– Тони внизу, его задержал господин Лемке, – сделав шаг вперед, ответил один из спортсменов и вернулся в строй.

– Дежурный, проведи разминку, – сказал Петер и вышел из зала.

Он спустился на первый этаж, где по распоряжению Лемке были оборудованы стойка с кофеваркой и различными напитками, четыре столика и легкие удобные кресла. Старый тренер гордился, что у него в зале так комфортабельно и удобно, не надо посылать за пивом и рюмкой виски.

Визе довольно крякнул и, потирая ладони, направился к столику, за которым сидели Лемке и гордость клуба – боксер-легковес Тони. Увидев подошедшего тренера, юноша встал.

– Добрый день, мастер.

– Здравствуй, – ответил Петер и поклонился улыбающемуся Лемке, – покажи-ка лапку, мальчик.

Тони протянул левую руку, и Петер стал ощупывать сустав большого пальца: приближал руку юноши к самым глазам, разглядывал издалека, напоминая нумизмата, пытающегося определить, подделка перед ним или нет.

– Все прошло, мастер, – юноша быстро взглянул на Лемке.

– Конечно, прошло, – Лемке улыбнулся и подмигнул Тони.

– Отправляйся в зал, – Петер взял Тони за подбородок. – Разомнись. Два раунда на скакалке, три – бой с тенью и душ.

– Мастер, один раунд…

– Нет, – Петер подтолкнул юношу в спину и занял его место за столом.

– Тони! – позвал Лемке и, когда боксер подошел, протянул ему конверт.

Боксер нерешительно посмотрел на тренера, Петер почувствовал его взгляд и пробурчал:

– Спрячь, чтобы ребята не видели, и убирайся!

Тони взял конверт с деньгами и ушел. Петер покосился ему вслед и нехотя повернулся к Лемке, который, добродушно улыбаясь, достал портсигар, золотую зажигалку и закурил. Жесты у него были мягкие и круглые, а руки – белые с розовыми, как у ребенка, ногтями. Петер поднял взгляд, Лемке смотрел в окно, чему-то улыбаясь.