Войтек Стеклач - Как убить золотого соловья

– Мы говорили о мюзикле, который пишет Анди, – объяснил я Яне.

– Слушай, – продолжал Арношт, одарив нас лучезарной улыбкой, – ты помнишь, как там было?

– Еще бы, – сосредоточенно кивнул я, ошеломленный перспективой, что Анди еще раз повторит свой творческий замысел. – Это про то, как один идиот… то есть козел…

– Вот-вот, – перебил Арношт, – но постой! Кончалось все тем, что он возвращается к этой своей Итке, так?

– Так, – сказал я.

– Понимаешь, – Анди принял задумчивый вид, – мне пришло в голову… А тебе это не показалось чуток схематичным?

– Ты думаешь? – осторожно поинтересовался я.

– Ну да, – горестно заявил Анди, – такой конец кажется мне избитым, таким, знаешь ли, стереотипным.

– А Томаш придумал другой?

– Да, – ответил Анди, – вот интересно, что ты скажешь… Вам это еще не надоело? – накинулся он внезапно на Яну.

Она покачала головой:

– Продолжайте, я люблю слушать умные разговоры.

– Это большая редкость у женщин… – бесхитростно похвалил Анди веснушчатую девицу. – Мы подумали, а что, если Итка отправится за козлом в Прагу, ну, когда она получит письмо от той знаменитой певицы, что, мол. забудь о козле, что мы с ним поженимся.

Я с удовлетворением наблюдал, как у Яны перехватывает дыхание даже после столь краткого погружения в сюжет. Она совсем было собралась задать вопрос, но я ее опередил:

– Ага, она, значит, объявляется в Праге, и на тебе! – становится знаменитой?

– Да, – просиял Анди, – точно! Видно, что это все было как-то заложено в структуре сюжета, ну, этот мотив, – раз ты все понял так, как надо!

– Наверное, – согласился я, – наверное, оно там и впрямь было заложено.

– Отлично, – с облегчением произнес Анди, – и конец, значит, меняется. Мужик опять в деревне и работает механизатором, но при этом знает, что Итка его простила и что, скорее всего, вернется к нему.

– Как это – скорее всего?

– Ну, кончается все тем, что Итка уезжает на смотр молодых талантов, а что потом будет – неизвестно. Такой, понимаешь ли, открытый финал, чтобы это не была схема.

– Нет, теперь уж точно не будет, – горячо согласился я; – какая там схема! Это будет сама жизнь. Такая хорошая, реалистичная, ну, серьезно, – быстро добавил я, потому что по лицу Анди пробежала тень подозрения.

– Мы все еще над этим работаем, – озабоченно сказал Анди, – а завтра уже премьера. Да, чтобы не забыть. – Анди порылся в бумажнике и положил перед нами два красиво отпечатанных приглашения. – Обязательно приходите.

– Придем, – пообещала за нас обоих Яна, – начало в семь?

– В семь, – сказал Анди, – но это еще тот, старый вариант. Постепенно станем переделывать. Будем прислушиваться к мнению публики, как говорит Томаш… Да! – ударил себя по лбу Анди, – черт побери, чуть не забыл еще одну вещь. Он сказал, если я вдруг тебя увижу, чтобы ты к нему обязательно зашел. Что-то страшно важное.

– Спасибо, Анди, – кивнул я, – обязательно заскочу к Томашу.

Чего он от меня хочет? Наверняка это как-то связано с сегодняшним допросом. И касается Бонди.

– Ну ладно, – поднялся Анди, – я полетел. Завтра увидимся, – многообещающе подмигнул он. – Рад был познакомиться, Яночка. Будь здоров, Честмир!

– Я тоже, – сказала Яна, и мы с Анди обменялись рукопожатием.

– Расплатимся, ладно? – предложила юная Грешная. Уже на улице ее передернуло:

– Тяжелый случай, правда?

– С ним бывает так весело, – возразил я. – Во всяком случае, я всегда веселюсь.

Яна пожала плечами.

– Ты меня проводишь?

– Если хочешь.

Она, оказалось, жила совсем недалеко от меня. Мы в нерешительности остановились перед подъездом.

– В это время обычно возвращается папа.

– А-а, – сказал я, – тогда пока!

Я протянул Яне руку и внимательно огляделся по сторонам. Она засмеялась:

– Поцелуй меня, Честмир.

Я сдержанно поцеловал ее в лоб и медленно направился обратно на остановку. Поеду к Гертнеру.

– Выпьешь?

Томаш протянул мне рюмку. Под глазами у него были круги, и рука дрожала.

– Честмир, я должен с тобой посоветоваться.

– Ну так говори.

– Сегодня с утра меня допрашивал Грешный.

– Знаю. – Я сел в кресло.

– Значит, ты знаешь, что я ему сказал. И не сердишься на меня?

– За что?

– Ну, что не сказал тебе.

– Не я же расследую убийство.

– Конечно, – гнул свое Том, – но я мог сказать тебе об этом еще в понедельник.

– Наверное, у тебя была какая-то причина промолчать. – Я посмотрел на Зузанину фотографию за спиной Томаша.