Андрей Ветер - Под сводами высокой лжи

День изо дня настроение Юрия ухудшалось. Таня заметила, что на его письменном столе появились «Доктор Живаго» Пастернака и «Маленький Большой Человек» Бергера. Они превратились в настольные книги, которые Полётов мог читать с любого места, проваливаясь в них целиком.

– Почему ты всё время перечитываешь их? – спросила однажды она. – Ты не читаешь ничего другого.

– Мне нравятся эти романы. Нет других книг, где сюжет был бы таким необъятным в своей боли. Столько безысходности! Такая вселенская тоска разлита в эти книгах!

– Ты сознательно, что ли, терзаешь себя?

Он отмалчивался.

Всё чаще Полётов впадал в депрессию, всё реже появлялась на его лице прежняя улыбка, всегда очаровывавшая всех. Даже две вышедшие новые книги не порадовали Юрия.

– Ерунда. Не в том счастье…

– А в чём? – допытывалась Таня. – Ты равнодушен даже к своим книгам! Что ты за человек? Зачем ты пишешь, если это не приносит тебе удовлетворения?

– Не знаю, – он пожимал плечами. – По инерции.

Я давно всё делаю по инерции… Похоже, я испортил тебе жизнь, малыш. Ты уж прости меня.

– Не говори глупостей.

– Я не в силах справиться с собой. Меня всё выводит из себя. Издатели бесят не меньше, чем руководство на работе. Всё время гундят: «Быстрее! Давай, давай новое». И ведь я иду у них на поводу, соглашаюсь, стараюсь сделать поскорее… Измучила меня суетливость, спешка ненужная. Превращаюсь чёрт знает во что…

Год супружеской жизни промелькнул незаметно. Обстановка в доме становилась всё тяжелее и удушливее. Таня всеми силами старалась вернуть мужа к активной жизни, пробудить в нём желание действовать, мечтать. Юрий послушно ходил с ней на концерты, принимал гостей, встречался с журналистами, бывал на встречах с читателями, но делал всё это без удовольствия, как послушный ребёнок, желающий угодить маме.

– Юр, пожалей меня, – не выдержала однажды Таня. – Неужели тебе не стыдно?

– Почему мне должно быть стыдно? – вдруг вспылил он. – За что?

– Ты просто изводишь меня своей угрюмостью. Неужели ты не можешь взять себя в руки? Ты же сильный. Я знаю… Поверь, я устала, измучилась с тобой… Иногда мне кажется, что лучше умереть, чем так…

Полётов внимательно посмотрел на неё.

– Умереть? – его губы сжались.

Он пнул стоявший рядом табурет, и тот с грохотом упал на пол.

– Значит, лучше умереть? Сдохнуть? – Казалось, Юрий готов был взорваться.

– Ты не так меня понял, – она не на шутку испугалась, увидев огонь бешенства в его глазах.

Юрий побледнел, но смог справиться с собой.

– Прости, – он тяжело опустился за стол. – Прости, Танюша… Я не прав… Слишком много внимания требую к себе…

– Не в этом дело, милый, – она подалась к нему, но Полётов остановил её жестом.

– Не нужно. Я всё понимаю, – он как-то весь сжался, стал маленьким. – Ты права. Нужно взять себя в руки и решиться…

– Да, милый мой, ты же всё можешь.

– Могу… Прости, малыш, больше не будет никаких сцен, никаких выворачиваний души наизнанку. Только ты помни, что я очень тебя люблю… Тебе придётся потерпеть немного, а потом всё изменится.

– Изменится? – что-то в голосе Полётова насторожило Татьяну. – Ты что имеешь в виду?

Он заставил себя улыбнуться:

– Всё будет хорошо. Поверь мне. Я никогда не обманывал тебя, если обещал что-то.

– Мне не нравится твой тон, – прошептала она. – Ты пугаешь меня. Ты сходишь с ума.

– Нет. Со мной всё в порядке, – проговорил он подчёркнуто мягко.

После этого в течение двух недель Полётов был необычайно бодр и активен. Чувствовалось, что внутри него произошли перемены. Таня понимала: дело вовсе не в том, что к мужу вдруг возвратилось былое жизнелюбие, она чувствовала: он что-то задумал. Юра сильно задерживался на службе и на вопрос «Почему ты так поздно?» отвечал, нежно улыбаясь, одно и то же: «Дела, малыш, срочные дела»…

И вот в очередной понедельник он уехал на работу и за целый день не позвонил ни разу. Таня ждала его часов до десяти, затем постелила постель и, забравшись под одеяло, взяла лежавшую на ночном столике книгу. Это был томик Генри Миллера. Она любила перечитывать его время от времени. Но сегодня необъяснимая тревога мешала читать. Мало-помалу Татьяна уснула. Ночью раздался телефонный звонок.

– Алло? Ты не спишь? – услышала она голос Павла Костякова.

– Уже не сплю. Что случилось?

– Я с плохими новостями…

Татьяна затаила дыхание, переложила трубку в другую руку. Павел ещё не сказал ничего, но она уже ясно осознала: речь шла о Полётове, более того, о его смерти.