Андрей Ветер - Под сводами высокой лжи

– Ты ведь считал, что твоя работа важна.

– Важна… Только кому? Не мне же. Государству важна… А я – так, крохотный винтик. – Он выпил и зажёг сигарету. Лицо у него осунулось. Глаза горели каким-то болезненным огнём. – Мне нравилось работать, потому что я ездил, постоянно общался с людьми, а заодно и выполнял задания, иногда они были сложными, иногда – элементарными. Мне многое нравилось, но я никогда не любил это дело по-настоящему. Знаешь, вначале моему самолюбию очень льстило, что я – офицерсекретной службы… Вначале… А потом всё стало рутинным. Пафос испарился, исчезло ощущение собственной значимости.

Полётов говорил медленно, словно язык не слушался его. От него исходил холод неодолимой усталости. Татьяна даже почувствовала озноб. Юрий снова налил вина. Он пил без удовольствия, хотел захмелеть. Подержав в руке винную бутылку, он отставил её и плеснул себе водки в хрустальную рюмку. Глянув косо на жену, горько усмехнулся:

– Неужели всё дело в исчезнувшей мальчишеской романтике? Неужели только она заставляла меня работать? Какое же я ничтожество в таком случае, какая мелкая, никчёмная тварь… Столько амбиций, а в действительности – тьфу! Ох, как трудно признаваться в этом.

– Откуда вдруг такие мысли? Что случилось? У тебя неприятности?

– Никаких неприятностей. Просто меня не устраивает кабинетная работа. Я уже говорил тебе, что не приспособлен целыми днями изучать чужие бумажки. Видишь, я уже опустился до того, что жалуюсь на жизнь…

– Иногда можно и пожаловаться, – Таня осторожно погладила его по голове. – Всякое случается. Я понимаю.

– Ненавижу, когда ты так говоришь со мной. – Он выпил ещё. Глаза его помутнели. – Чёрт, когда у меня скверное настроение, я пьянею мгновенно.

– Не пей больше, – попросила она.

– Сегодня я прямо заявил шефу, что не могу просиживать штаны.

– Почему ты считаешь, что тебе придётся постоянно сидеть в кабинете? Ты опять куда-нибудь поедешь, – попыталась подбодрить она.

– Нет, Танюха, не поеду. Не получится… У нас перебежал один человек, раскрыл многие имена. В том числе и моё. Понимаешь, что это значит? У нас половина отдела засвечена. И я в их числе.

– Ну и что? – Таня задумалась. – И пусть не поедешь. Зачем тебе ехать?

– Здесь у меня не клеится работа! – Полётов стукнул кулаком по столу. – Не получается ни черта! Не могу я в четырёх стенах торчать беспрерывно! Не могу и не хочу!

– Что у тебя не получается? – Таня пыталась говорить мягко, обращаясь с Юрием, как с ребёнком.

– Знаешь, в Испании у меня всё складывалось само собой. Я работал на автомате, не особенно-то задумывался, как себя вести и что говорить, просто исполнял роль: встречался, завязывал новые знакомства, разговаривал, вытаскивал из людей информацию. Но тут всё по-другому. Здесь я живу внутри моей страны. Я варюсь в котле бюрократизма, ежедневно сталкиваюсь с полным равнодушием в отделе, меня окружают серые люди, которым плевать на страну.

– И что?

– Я вижу омерзительных чиновников, слышу новости про всевозможное свинство и беззаконие и вынужден признать, как это ни прискорбно, что наше государство ничуть не лучше других. За рубежом я пользовался человеческими слабостями, чтобы подцепить объект разработки на крючок, соблазнял всех подряд – от высокопоставленных служащих до неприметных уборщиков. Переманивал их в мой лагерь, чтобы с их помощью укреплялась моя страна. Вербовал и порядочных людей, и отъявленных мерзавцев. Но моя страна, оказывается, состоит из таких же мерзавцев!

– Не только. Люди всюду разные. И ты лучше других знаешь, что такое государство. Ты лукавишь, говоря, что увидел нашу страну в отрицательном свете только сейчас…

Юрий не слушал её. Он смотрел перед собой, и в глазах его была пустота.

– Ты устал, – Таня бережно обняла его, поглаживая по плечам.

– Устал, – кивнул он и пьяно улыбнулся, – но это не значит, что я несу чушь. Мы вербуем на самых верхах, и у нас такая же картина… Мир полностью перемешался. Мы все увязли в таком болоте, что никто уже не разберётся никогда, где истина. Так дальше нельзя. Мир – это сумасшедший дом, где всем заправляют спецслужбы…

– Юра, ты устал, – повторила Таня. – Пойдём спать. Тебе надо отдохнуть. С таким настроением нельзя браться за дела.

– Я и не хочу браться ни за какие дела, Таня! Меня не интересует моя работа. Она мне противна! Я сам себе противен! У меня голова кружится от отвращения! И давай не будем больше об этом…