Джон Кризи - Тревожная ночь Гидеона

— Ты что, сегодня не в форме? — удивился Гидеон. — Разве не замечаешь, чего здесь не хватает?

— Я что, о чем-нибудь умолчал? Невозможно!

Эпплби выхватил лист и, нахмурившись, быстро прошелся по нему глазами, растянув губы и обнажив зубы, будто чувствовал себя обязанным вот так навечно сохранить эту улыбку и всегда видеть жизнь только с хорошей стороны.

— Ничего такого не вижу… Чего это я мог упустить?

— Ни слова об Ист Энде. Ничего об ограблении складов, о драках, будто вовсе не существует пьяниц в общественных местах, и ночных дебошей. Странно. Это спокойствие мне не нравится. Если через час мы не схватим Бродягу, ослаблю затянутую вокруг него петлю и отправлю подкрепление Хемингуэю. Тут уж не скажешь, что он нас не предупреждал! Я…

Его прервал телефон.

— Да, слушаю.

Эпплби увидел, как выражение лица Гидеона разом изменилось и понял, что новость отнюдь не из приятных.

Пожалуй, даже из разряда крайне неприятных.

— Нашли второго ребенка, — сообщил Уиттэкер Гидеону. — Задушен, как и первый. В саду одного из заброшенных домов, недалеко от того места, где живут родители.

— Где точно?

— Куин-стрит, в Челси. Приблизительно в восьмистах метрах от места, где был обнаружен первый ребенок, это…

— Вижу, — сухо оборвал его Гидеон. — Первый был найден в восьмистах метрах к востоку. Заблокируйте весь сектор полицейским кордоном.

— Будет сделано, — ответил Уиттэкер.

Гидеон повесил трубку, и Эпплби заметил мрачным голосом:

— У меня такое впечатление, что у малыша Харрисов теперь мало шансов выжить.

— Да нет же, Мэй, я уверена, что с ним ничего плохого не случится, повторяла люси Фрэзер. — Ну кто же осмелится сделать больно маленькому ребенку? Могу поспорить, что я даже знаю, что произошло. Это наверняка сделал кто-то, у кого умер ребенок, и они украли вашего, чтобы заменить потерю. Это уж точно. Они будут его холить и ухаживать за ним, как за своим. И полиции не понадобится много времени, чтобы отыскать их.

Миссис Харрис посмотрела на свою соседку, не проронив ни слова.

Мужья находились в передней комнате, разговаривая с одним из полицейских. Большинство из них уже ушло, но на всякий случай выставили пост из двух человек. Несмотря на туман и столь поздний час, на улице по-прежнему толпились многочисленные зеваки.

— Я никогда не должна была оставлять его одного, — пробормотала Мэй подавленным голосом. — Это было, конечно, очень мило с вашей стороны пригласить нас посмотреть телевизор, но один из нас должен был остаться дома. Я никогда себе этого не прощу. Мы не должны были оставлять его дома одного, никогда…

— Да ничего с ним не случится, Мэй, вот увидите!

— Если это так, то почему же они до сих пор его не нашли? Прошло уже три часа и если взглянуть на эту уличную толпу, можно подумать, что вся полиция Лондона побывала здесь!

— Мама, — произнесла Жаклин Харрис, устроившаяся на старом диване в кухне. — Я уверена, что миссис Фрэзер права. Никому и в голову не взбредет причинить вреда маленькому человечку.

— Конечно, — согласилась тоненьким голосом Миллисен.

Близняшкам было по пятнадцать лет. Вернувшись в десять часов, они увидели улицу, запруженную народом, а у себя в доме — полно незнакомых людей. И только тогда с ужасом узнали о поразившем их несчастье. Миллисен была энергичной блондинкой, немного пухленькой, тогда как Жаклин росла изящной брюнеткой, очень похожей на мать. Обе они все ещё оставались в своих спортивных костюмчиках: цвета морской волны юбочка-плиссе, белая матроска и черные чулки. Они жались друг к дружке, бросая полные отчаяния взгляды на мать. Миссис Харрис вдруг встала, нарушив молчание:

— Что они там, в передней комнате, так долго делают? О чем они говорят с Фредом?

Она рванулась в коридор. Миссис Фрэзер последовала за ней. Обе девушки тоже поднялись с дивана, с безвольно болтавшимися руками и круглыми от растерянности глазами, как будто не представляли, что же им теперь делать. Бледные, с осунувшимися чертами лица, они впервые в жизни столкнулись с настоящей трагедией и чувствовали себя совсем никому ненужными. Жаклин прошептала:

— А если ребеночка не найдут, что будет с мамой?

— Умоляю тебя, не надо! Лучше даже не думать об этом!

Затем они услышали, как закричала их мать, врываясь в переднюю комнату:

— Что здесь происходит? Что вы тут делаете? Я требую, чтобы от меня ничего не скрывали, пусть даже самое худшее!