Джон Кризи - Инспектор Вест начинает игру

Гай Рэнделл не имел понятия, что он должен умереть.

Для этого не было никаких оснований. Ни один нормальный 33-летний человек не думает, что его за углом поджидает смерть.

То, чем он был занят в день своей гибели, было важно по двум причинам. Полицейскому офицеру пришлось напряженно работать целых две недели, чтобы точно установить, когда и куда он ходил, и с кем встречался. — Потому что — откуда знать? — не было ли среди его собеседников убийцы?!

Даже если не принимать в расчет столь неожиданный финал, этот день был необычным для Гая Рэнделла, по своему многообразию — многообещающим и волнующим. Рэнделл был энергичен, напорист и безмерно счастлив. Он чувствовал себя способным совершить любой подвиг. И он прошел долгий путь по городу, завернул за множество углов до того, как сделать фатальный шаг.

Старший инспектор Роджер Вест из Нью-Скотланд-Ярда возглавлял данное расследование с бесконечным терпением, с похвальной настойчивостью восстанавливал картину деятельности Рэнделла и в конечном итоге сумел представить начальству исчерпывающий отчет об его поступках, но, конечно, ему не были известны мысли покойного.

Доклад Веста начинался с описания раннего утра последнего дня жизни Гая Рэнделла…

Помещение было не большим и не маленьким, но необыкновенно светлым и радостным, потому что в это мартовское утро солнце струилось непрерывным потоком в распахнутое окно. Комната находилась на втором этаже «Мейбенка», викторианского особняка в Сент-Джонс Вуде, который в такой степени можно было называть «домом» Рэнделла, в каком им бывает пансионат. Рэнделл крепко спал.

Снаружи раздались торопливые шаги и почти одновременно раздался легкий стук в дверь. После паузы стук повторился, но уже гораздо сильнее. Рэнделл не пошевелился. Теперь дверь отворилась. На никелированном подносе задребезжали чашка и блюдце. Вошедшая в комнату девушка лет 17–18 отчетливо произнесла:

— Мистер Рэнделл, уже восемь часов.

Рэнделл вздохнул и заморгал спросонья глазами.

— Э-э, хэллоу! — Он зевнул во весь рот и вытянул руки. — Хэллоу. Который час?

— Около восьми, — ответила девушка.

— Пора вставать, — сказал Рэнделл, и девушка вышла, прикрыв за собой дверь.

Первый завтрак в «Мейбенке» празднично не обставлялся. Из семи постояльцев один Рэнделл спустился вниз в половине девятого. Возле его прибора лежал сложенный «Дейли Телеграф» и два письма. В тот самый момент, когда Гай занялся письмами, вошла хозяйка с традиционной тарелкой овсяной каши. Он отвернулся от нее, распечатывая письмо. В другое время он ей обязательно улыбнулся бы.

Письмо было от сестры, как всегда лаконичное до предела.

«Дорогой Гай, я пришла в восторг, услышав о твоей помолвке. Наилучшие пожелания, мой дорогой. Когда же ты собираешься привезти к нам свою Сайбил?.. Говорят, она само очарование. Кончаю. Безумно занята, но не могла не написать немедленно, как только получила твою весточку».

Рэнделл усмехнулся, отложил письмо и принялся за овсянку. Когда официантка явилась вторично, он был поглощен чтением нового письма. Оно было гораздо длиннее, причем в отличие от первого напечатано на машинке.

«Мой дорогой Гай!

Итак, женоненавистник капитулировал. Враг прекрасного пола превратился в пылкого возлюбленного. Я был уверен, что рано или поздно так случится. Нет, конечно, это ни в коей мере не повредит делу. Да и с чего бы это? Ведь теперь у вас только увеличится стимул и вы будете стараться продать наш товар выгоднее. Не мое дело, придется ли вашей молодой супруге по сердцу то, что вы часто находитесь в отлучке. Благодарение небесам, это ваше дело. Я вторично обращаюсь к тому, что заставило меня сесть за письмо и что, если не ошибаюсь, страшно мучает и тревожит вас. В данный момент фирма не в состоянии предоставить вам отдельную контору, т. к. нет свободной вакансии.Однако мне передали, что старик Льюис всерьез поговаривает об уходе на пенсию. Когда он это сделает, освободится район Мидленда, можете не сомневаться, что его поручат вам, а вместе с тем дополнительно 200 фунтов в год. Поэтому я почти уверен, что правление уже сейчас повысит ваше жалование на означенные 200 фунтов с момента вашей женитьбы.

Пишу вам из конторы. Прошу вас, постарайтесь как можно дольше оставаться на земле и не собираться в райские кущи, ведь надо еще успеть переговорить с Перриманом. Если бы вы сумели добиться их заказа! Но, это почти неосуществимо, разумеется. Более ненадежного и капризного клиента у нас не было никогда. Все же, поскольку они настаивают на снижении расценок на нашу тару в ближайшие 6 месяцев, будьте к этому готовы. В прошлом письме я вам писал, что вы можете согласиться снизить на 5 процентов все виды упаковок. Строго между нами, если вам удастся получить их заказ, снизив расценки на 10 или даже 12 процентов, никто не станет возражать. Разумеется, их претензии вполне законны.