Сергей Федин - Детективы

И Борг услышал чей-то взволнованный голос:

— Умоляю! Спасите! Они не шутят! Это звери, а не люди! Я — владелец солидного похоронного бюро «Геба» из другого города и обещаю награду за мое спасение.

Тут опять вклинился террорист из ООУЗ:

— Второе доказательство вы найдете в конверте у входа в ваше управление.

Борг снова выразительно посмотрел на сержанта. Тот сразу все понял и ринулся к выходу. Он уже не улыбался.

— Я еще раз позвоню без десяти двенадцать, — сухо добавил голос. — У вас осталось двадцать минут. Вы все поняли?

— Да. — Борг что-то мучительно вспоминал. — У меня только один вопрос. Как расшифровыва ется ООУЗ?

— Организация освобождения узников зоопарка, — последовал невозмутимый ответ, и Борг услышал короткие гудки отбоя.

Через три минуты расторопный Глум уже вернулся с каким-то подозрительным конвертом. Из него выпала еще чуть влажная карточка, сделанная на «Полароиде». Фото запечатлело связанного по рукам испуганного человека, сидящего за столом, на котором громоздилось взрывное устройство с часовым механизмом. Было отчетливо видно, что будильник, соединенный проводами с бомбой, поставлен на 12 часов.

— Бред какой-то, — меланхолично заметил Борг, изучив снимок. — Видно, и впрямь свихнувшийся биолог. Не зря вы, сержант, подкладывали кнопки учительнице по биологии.

— И вы еще можете шутить в такой ситуации! — вскипел Глум. — Уже без пятнадцати двенадцать! Надо же что-то делать! Ведь человек может погибнуть!

— Не дергайтесь, — успокоил его Борг. — Я думаю ему ничто не угрожает.

Почему инспектор Борг не поверил «террористу»?

— Как это?! — опешил Глум и машинально плюхнулся в кресло. — Я ничего не понял.

— Да все очень просто. Обратите внимание, провода от бомбы не соединены с часовым механизмом. Так что бомба не взорвется.

Глум тут же склонился над фотографией и стал водить пальцем по проводам.

— Точно! — подпрыгнул он от восхищения. — И как это вы сразу заметили.

— Но это еще не все, — спокойно продолжал Борг. Пока вы бегали за конвертом, я вспомнил, что Геба — это богиня вечной юности у древних греков. Ясно, что похоронное бюро с таким кощунственным названием не может процветать. Поэтому я понял, что заложник один из террористов.

— Здорово! — снова воскликнул Глум, собираясь еще что-то спросить.

Но тут опять зазвонил телефон.

— Дайте, я, — опережая инспектора, Глум бросился к аппарату.

— Ну что, ученая клизма! — без церемоний прокричал он в трубку. — Мы тебя раскусили. Тебя и твоего дружка-заложника. Можете взрывать друг друга сколько угодно. Чтоб вас обоих разорвало! — не удержался напоследок Глум и с торжественным видом бросил трубку на рычаг. — Кстати, инспектор, уже без пяти двенадцать. Не пора ли нам доставать шампанское?

— Самое время, — заулыбался Борг, открывая холодильник. — Да, я забыл у вас спросить, за что вы арестовали этого самого Ры Сигея.

— Он выпустил бегемота из клетки в нашем зоопарке…

Ничто так не примиряет с действительностью, как последние минуты рабочего дня. Закончив все дела, инспектор Борг сладко потянулся, предвкушая запотевшую кружку «Гиннесса» в любимом Джаз-клубе. И в этот волнующий момент в кабинет ввалился неестественно возбужденный сержант Глум, подталкивая престранного субъекта с иссиня-черной бородой и горящими глазами. «У собак — блохи, у людей — неприятности», — вспомнилось Боргу — он уже понял, что музыка для толстых откладывается.

— Скажите, инспектор, — с порога начал Глум, — как вы относитесь к религии?

— Слава богу, я — атеист, — отшутился Борг, изучая загадочного спутника сержанта.

— Так-так, — Глум многозначительно переглянулся с бородатым. — А что вы, к примеру, думаете, о магах и экстрасенсах?

— После трех кружек пива они мне начинают нравиться, — опять уклонился от прямого ответа инспектор, начиная нервничать. — Да что вы ко мне пристали?

— А то, — Глум злорадно ухмыльнулся, — что сейчас вам будет не до шуток и вы измените свое отношение ко всяким там барабашкам. Вот смотрите — это известный маг и астролог Глоболонго. — Сержант почтительно указал на бородатого, тот важно поклонился. — Он настоящий колдун. В прошлом году он моей Матильде так ауру исправил, что она до сих пор его вспоминает.