Елена Михалкова - Танцы марионеток

– Сказал же, – он начал злиться, – я в твоем деле не участвую.

Она потянулась к нему, придвинулась близко-близко. В вырезе рубашки он увидел край черного бюстгальтера и полуокружность приподнятой груди, но это зрелище ни капли его не возбудило. Юля заставила его положить руку ей на талию, и теперь они и впрямь стали похожи на двух влюбленных, собирающихся поцеловаться.

– Как же не участвуешь, Лешик, когда участвуешь? – прошептала она ему на ухо. От теплого дыхания ему стало щекотно.

– Заканчивай называть меня Лешиком.

– Маленький мой, обиделся! Хорошо, не буду называть моего мальчика так, как ему не нравится.

От ее игривости ему стало противно. На них бросали взгляды с соседних столиков, и в них читалось, каким придурком он выглядит, обжимаясь в забегаловке с некрасивой девчонкой. Самое поганое заключалось в том, что у нее был моральный перевес: он не мог предугадать, что она сделает в следующий момент. К тому же она в отличие от него чувствовала себя в своей тарелке.

Алексей знал только один способ сделать так, чтобы перевес оказался на его стороне. Он повернул голову и глумливо уставился на нее:

– Слушай, ты что, трахнуть меня собралась? Прямо здесь? Не терпится тебе, да? Мужика, наверное, давно не было.

Вопреки его ожиданиям, она не смутилась.

– Конечно. Я тебя сначала трахну, а потом съем. Ам!

Она неожиданно клацнула зубами прямо перед его лицом, и он отшатнулся. Его намерение унизить ее растаяло в ту же секунду.

– Ты психованная, что ли?! – не выдержал он. – Пусти меня.

– Не хочешь, чтобы тебя кушали? Чтобы косточки твои где-нибудь в подвале валялись? Если не хочешь, то сделай то, что я прошу.

Она взяла Алексея холодными пальцами за подбородок и повернула его голову так, чтобы он смотрел ей в глаза. Можно было легко оттолкнуть ее – всего один тычок, и она опрокинется вместе со стулом, – но что-то мешало ему поднять руку. Он почувствовал себя веревочной куклой, которой управляет эта девчонка с неживыми, будто застывшими, глазами. Скажет «пойди, убей» – он пойдет и убьет. Скажет «иди, спрыгни с моста» – пойдет и спрыгнет. Ниточки оборвутся, и ничего от него не останется, кроме мятой, набитой сгнившими опилками тряпки.

– Леша, ты же сам все понимаешь: ее нужно убить, – проникновенно сказала Юля, не сводя с него темных глаз. – Она очень жестокая. Она относится ко мне как к рабыне… – В ее голосе появились жалостливые нотки. – Если я этого не сделаю, я не смогу себя уважать.

– Вот и сделай! – Он наконец сбросил морок и резко отодвинулся, едва не упав со стула. – Возьми и сделай сама, а меня не приплетай. Рабыня Изаура нашлась! Чего таращишься?

Она помолчала, обиженно поджав губы. А затем сказала, делая паузу перед каждым словом, будто взвешивая и осматривая его со всех сторон:

– Извини, Леша, но тогда и тебя стоило бы убрать. – И, рассмеявшись, как школьница, добавила: – За компанию.

Он хотел как следует двинуть ей по губам, чтобы перестала хихикать и поняла, что с ним такие дешевые шутки не проходят, как вдруг осознал, что она вовсе не шутит. Тон, смех – все указывало на шутку, но глаза были такими же застывшими, как тогда, когда она просила его убить старуху. Он вскочил – стул отвратительно проскрипел железными ножками по полу – и пошел прочь, чувствуя, что она смотрит своими невыразительными глазами ему вслед.

– Попробуй только угрожать мне, стерва… – бормотал он себе под нос, перемежая слова с руганью. – Увидишь, что тогда получится. Только попробуй…

Он повторял эти слова до тех пор, пока они не потеряли смысл. И лишь выскочив из торгового центра и оказавшись под дождем, замолчал и перевел дух. «Дура чокнутая».

Девушка, которую он назвал чокнутой дурой, заказала капучино – большой, в высокой чашке – и отпила пару глотков, предварительно сняв ложечкой тающую пену. Изменения, которые она должна была теперь внести в свой план, огорчили ее. Так удачно все складывалось – и на тебе! Но она знала, что не позволит себе потерять душевное равновесие. Что бы ни случилось – она справится с ситуацией. В конце концов, проблему можно решить своими силами, и глупо расстраиваться из-за того, что Леша оставил ее одну разбираться с этим делом. Сейчас она успокоится, возьмет себя в руки – все-таки она чуточку, совсем чуточку расстроилась – и допьет свой кофе, а затем пойдет домой

и убьет старую тварь

и начнет заниматься делами, сохраняя полнейшее хладнокровие. Ей нельзя выходить из себя, потому что тогда старуха может что-то заподозрить. Нужно быть приветливой и очень послушной, чтобы