Елизавета Михайличенко - Неформат

РОНЕН: Ливанец опаздывает. Как думаешь, почему он выбрал это место? Довольно непрезентабельно.

ЭФРАИМ (пытаясь улыбнуться): Наверное, именно поэтому. Зачем ему появляться с израильтянами там, где его могут знать?

РОНЕН: Эфраим, ты в порядке? Ты что, боишься?

ЭФРАИМ: Да, боюсь. Слишком большие деньги. Большие деньги — большой риск, так тут в Москве говорят.

Ронен одарил его обаятельной улыбкой супермена, которая вдруг сползла.

— Ух ты, это я появился! Видите! — заорал у меня над ухом Умница. — Нажми «стоп», я хочу рассмотреть!

Я остановил кадр, но план съемки был недостаточно крупным, чтобы наслаждаться мимикой потрясенного Ронена. Умница разочарованно махнул рукой, чтобы продолжили показ. И тут же появился в кадре во всей своей красе. Он залихватски метнут куда-то в угол «свой верный кнейч», снял накладные пейсы и поздоровался с партнерами по переговорам на иврите, но с жутким арабским акцентом. Ронен неуверенно улыбнулся и галантно поприветствовал Умницу на арабском. Умница изобразил удивленное восхищение таким высоким уровнем знания неродного языка.

— Тут я зассал, — вдруг признался нам Умница. — У Ронена оказался слишком хороший арабский.

Я снова остановил кино.

— Я же тебя предупреждал, — напомнил Эфраим, — что армейская специальность Ронена — «слухач».

— Ну что же, что предупреждал, — чуть обиженно отозвался Умница, — вы мне вообще такое понаплели… Что, я всему верить должен был? Да я вообще тогда все забыл от страха, когда Ронен на арабском зачесал. Хорошо, хоть на египетском диалекте. Я ведь по роли «Ливанец», у них произношение мягкое. А я у иракца учился. Это совсем не то же самое, что ливанец. Боре-то хорошо было в подсобке у видеокамеры. А я прямо в пасти врага! И вдруг Ронен меня спрашивает, вот здесь, включи!.. Сейчас он как раз мне комплимент отвешивает, что, мол, тоже хотел когда-то научиться иракскому акценту, но у него не получилось. Ну всё, думаю, приплыл. И тут я соображаю, что Ливанец — христианин, а в Ираке есть христианская община. И говорю, что научиться этому акценту невозможно, это надо с молоком матери впитать. А сам думаю — ну не должен Ронен знать откуда родом мать Ливанца, а из Ирака наверняка тогда много христиан от Саддама в Ливан сбежало. И точно, вот, видите — Ронен улыбнулся и всё, больше ничего не спрашивал про акцент. Ладно, перевожу дальше:

РОНЕН: Как здоровье председателя?

ЛИВАНЕЦ: К сожалению, без особых перемен к лучшему.

РОНЕН: Известно ли, откуда идут слухи, что председатель был отравлен?

ЛИВАНЕЦ (важно): Слухи — лишь слуги тех, кто их распускает. Некоторые утверждают, что председатель слег после того, как ему сообщили, что генерал нарушил обязательства и не перевел в срок деньги. Я считаю эти слухи злонамеренными. Слишком многие хотят нас поссорить. Хотя не скрою, я рад, что появилась возможность сотрудничать не с генералом, а с тобой, Ронен.

РОНЕН: Я польщен и благодарен за то, что ты связываешь свои планы со мной. Не скрою, мне было бы сложно работать с председателем. Всегда предпочитаю иметь дело с людьми своего поколения. Я рад, что ты не веришь слухам об отравлении. Просто хотелось узнать, кто распускает слухи об отравлении председателя не просто израильтянами, а навещавшими его недавно друзьями.

ЛИВАНЕЦ: Я понимаю твое беспокойство. Ты ведь тоже был на этой встрече.

РОНЕН: Да. И не только я один. Там был почти весь наш синедрион. Да еще с женами.

ЛИВАНЕЦ (задумчиво): Не думай об этом. Такое отравление — работа для профессионала. Иначе отравились бы все или никто. Давай лучше о деле.

— Кстати, Боря, — Умница отвернулся от экрана, — я еще когда Ронену это сказал, подумал… а ведь Софья Моисеевна — вполне профессионал.

— Не думай об этом, — сказал Эфраим. — Переводи давай, интересно же что дальше… Хотя… — он задумчиво на меня посмотрел.

— Сейчас. Да, так вот, Боря. Ерунда конечно, но она ведь со мной разговаривает иногда на всякие биологические темы… а перед этой встречей с раисом просто очень часто стала спрашивать о всяких там… ну, как бы тебе понятнее… в общем, о новейших достижениях. Смешно бы было, да? Жаль, что мотива нет.

Мы все расхохотались. Тут у меня всплыла тещина телефонная фразочка: «Этого мерзавца Ронена я отравила бы собственными руками! А удалить Наума от дел — да, хочу. Пора ему отдохнуть. И удалю. Поверь, я для этого уже немало сделала и один раз даже рискнула жизнью, но это ни тебе, ни Науму знать незачем, с этим пусть историки разбираются.» Смеяться я перестал первым. Лучшего способа удалить Наума от дел, чем убрать его главного партнера — не было. И то, что сбилась она на эту тему после слова «отравить», да еще и историков приплела…