Елена Арсеньева - Любимая девушка знахаря

– А почему именно в подвале? Почему она не могла его отдать матери? – задумалась Алёна.

– Потому что сыном Маруси был отец Феича. И если бы золото осталось в семье, Феич уж точно знал бы об этом и не искал его. Вот что он знал, так о рукописи Вассиана. Ее выкрала когда-то Захарьевна. С тех пор Феич ее ищет. Думает, в ней есть указания, где клад спрятан.

– Понятно... – протянула Алёна. – А почему Маруся в доме спрятать золото не могла?

– Да потому, что Захарьевна умудрилась с Марусиной матерью сдружиться и помогала ей ухаживать за умирающей. В доме она каждый лоскуток перевернула, под каждой щепочкой посмотрела. И поняла – золото могло быть зарыто только в подвале. Но что могла там раскопать одна Захарьевна? Дом стоял заколоченный. К кому было обратиться старой знахарке? У Тимофея была в деревне любовница, дальняя родня Захарьевны. Звали ее Александра. У нее была от Тимки дочь. Но что могла девка? И вот Захарьевна дождалась, пока та девушка повзрослела, вышла замуж, родила сына – моего отца, и все тогда открыла Александре, чтобы та когда-нибудь рассказала своей дочери и ее детям. Она рассказала, ну и... отец с Зиновией выросли, отравленные мыслью о богатствах, которые лежат зарытые и ждут, чтобы их кто-то взял. Зиновия поселилась в материном доме и стала мирской послушницей, чтобы из Падежина не уезжать. Отец практически все время проводил в деревне. Они соединили подземными ходами два дома – сгоревший дом Захарьевны, в развалины которого мы приходили с Зиновией, и дом Маруси, который тоже сгорел, еще в войну. Подвалы остались целы. Но как только катакомбы, соединяющие оба дома, были закончены и можно стало свободно искать золото, в Падежино вернулся Феич. И сам полез в подвалы. Вот тут отец с теткой чуть не спятили. Ударило им в голову, что Феич сам все нашел. А сегодня они решили узнать, так это или нет.

– Все понимаю, – сказала Алёна, – кроме одного: откуда взялся «белый тигр»?

– Да в рукописи Вассиана он был упомянут, – усмехнулся Понтий. – Там из-за него такой сыр-бор разгорелся...

– Второй вопрос: зачем нужно было сваливать нас в овраг?

– Понимаешь... – Голос Понтия звучал нерешительно. – Я видел, как отец писал то письмо, которое ты потом прочла. Отправил-то он его гораздо позже, но когда писал, я видел. И понял, что он против Феича что-то задумал. Конечно, я не мог допустить, чтобы мои самые близкие люди оказались замешаны в убийстве. Понимаешь? Может, глупость сделал, но мне не хотелось смерти Феича... Я знал, что вам придется за помощью вернуться к нему. Нужно было устроить так, чтобы никто не заподозрил ничего... И я там, в развалинах, думал, что успею до девяти к Феичу вернуться и его предупредить. Но вышло иначе. Между прочим, ни о чем не жалею! Потому что...

– Погоди, – остановила его Алёна, улыбаясь против воли. – Значит, что? Нас сейчас ищут? Феич и Леший вернулись и обнаружили, что я исчезла. Феич увидит, что нет «беретты» и фонаря. Увидит в компьютере открытое письмо твоего отца, поймет, что я его прочла. Леший мою натуру знает! Они сообразят, что я полезла в подвал, и отправятся меня искать. С другой стороны, тебя ищет Зиновия. Может быть, в компании с тем же Феичем и Лешим, поскольку, как я успела усвоить, они единственные трезвые мужики во всем Падежине. Итак, наша задача ждать, ждать и ждать. И не дергаться.

– А может, немного все же подергаемся? – легкомысленно пробормотал Понтий, перемещаясь поближе к Алёне.

Но она отстранила его нетерпеливые руки. Ненароком задела кнопку подсветки на часах – блеклый синеватый свет вспыхнул в кромешной подземной тьме, как блуждающий болотный огонек.

– Ой, мне чудится? Или кто-то зовет?

Они замерли, схватившись за руки.

– Понтюшка!

– Леночек!

– Это меня! – проговорили оба пленника подземелья разом. И закричали хором: – Мы здесь!

– Включи подсветку, – быстро попросил Понтий. И заорал: – Идите на свет! На миганье! Мы здесь!

Алёна нажала на кнопочку на циферблате. Что-то было не то, что-то не так... Что-то мешало, какая-то мысль, которая лишила вдруг ее голоса...

Циферблат светился блекло, чуть синевато. Но почему там, где она осматривала подвал с крючьями, растрескавшееся бревно вдруг заиграло теплым золотистым свечением? А что, если...

– Понтий!

– Леночек!

– Мы здесь! – заорал Понтий.

Алёна молчала, снова и снова нажимая на подсветку часов. Мысли мелькали, быстрее секунд на циферблате.

Неужели... неужели свет показался ей таким теплым оттого, что в нем блеснуло золото? Неужели Маруся спрятала его в столб, в подпорку свода? Наверное, оно было в каком-то мешочке, а тот, возможно, разорвался или развязался... самородки рассыпались... И теперь, если вернуться туда...