Аркадий Адамов - Последний «бизнес»

— Получи-ка с меня, красавица.

Девушка улыбнулась и быстро подсчитала столбик цифр в своем блокнотике. Человек протянул деньги, но сдачу не принял.

— Лучше ты мне окажи услугу, — доверительно понизив голос, сказал он. — Видишь, во-он сидит один в сером костюме?

Девушка проследила за его взглядом и кивнула головой.

— Вот ему передай-ка эту писульку.

Человек протянул записку и, как только официантка отошла, грузно поднялся со стула, задев рукавом пустой графин из-под водки.

В ожидании заказа Огнев проглядывал газету.

— Вам просили передать, — услышал он над собой голос официантки.

Огнев быстро поднял голову и, не разворачивая записки, сказал:

— Кто?

— Гражданин какой-то. Вон там сидит… нет, ушел уже.

Огнев развернул записку. Неровным, размашистым почерком, местами разрывая тонкую бумагу, там было написано: «Крестник твой вернулся. Соскучился. Так что жди подарочек».

Минуту Огнев размышлял о чем-то, вертя в руках записку, потом снова подозвал официантку.

Девушка отвечала бойко, уверенно, с той особой, чисто профессиональной памятью на людей, которой отличаются официанты.

Спустя некоторое время Огнев вновь перечел записку и уже собрался было сунуть ее в карман, когда заметил, что соседка его по купе и ее спутники, расплатившись, поднялись со своих мест и направляются к выходу. Встретившись с веселым Аниным взглядом, он снова дружески улыбнулся ей. А девушка, проходя мимо, шутливо погрозила ему пальцем.

— Говорите, «по-стариковски постою один, подумаю», а сами записочки получаете? Мы все видели.

— Ничто человеческое нам не чуждо, — лукаво подмигнул Жора.

Огнев в ответ лишь усмехнулся и махнул рукой.

— Э, чего там! Разве это записка? Так… — он на секунду умолк, нахмурившись, потом решительно закончил: — Можно считать, что записки этой не было.

Ребята удивленно переглянулись.

Пронзительный звонок оповестил цех об обеденном перерыве. Один за другим, урча, затихали станки.

Коля Маленький, худощавый, вихрастый паренек с большими, цвета морской воды, плутовскими глазами и лихо вздернутым веснушчатым носом, шумно вздохнул и выпрямился, потирая затекшую спину. Он был в полосатой тельняшке с закатанными рукавами и в старых, промасленных брюках. Заботливо смахнув со станка стружки и вытерев капли масла на зеркально блестящих полозьях станины, он одобрительно похлопал станок.

— Силен, зверюга!

Работавший за соседним станком Николай Вехов усмехнулся.

— Одобряешь?

— Точность выдерживает астрономическую. А уж скорость можно дать — будь здоров! Как космическая ракета. Я так и хочу его назвать — «Ракета».

— У него, брат, другое название: «Один к шестьдесят одному».

Николай отличался рассудительностью и, как бригадир, не без оснований опасался полета фантазии у Коли Маленького.

В ответ тот небрежно махнул рукой.

— Не звучит! Скучное название.

— Ты только смотри, чтоб на твоей «Ракете» резцы не полетели.

— Все на высшем техническом уровне, — шутливо ответил Коля Маленький. — Консультант — трижды лауреат, заводской премии товарищ Куклевг Вот они, кстати, сами. В масштабе один к одному.

К друзьям подошел Илья Куклев, невысокий, широченный в плечах парень, на могучей шее — круглая, под короткий бобрик подстриженная голова.

И лицо у него было круглое, румяное, с широким носом и толстыми губами. Куклев был страстный рационализатор, «мозговой трест» бригады, как его окрестил Коля Маленький.

— Все треплешься? — добродушно, но без улыбки спросил он.

— Что вы, доктор! — все тем же шутливым тоном откликнулся Коля Маленький. — Просто характеризую вашу личность.

— Ладно уж. Пошли обедать. Где остальные?

Был тот редкий случай, когда вся бригада Николая Вехова работала в одну смену.

О чем-то споря, подошли долговязый Борис Нискин и Василий Таран. Василий, стройный чернобровый красавец в берете, пестрой тенниске и щеголеватых узких брюках, беззаботно и весело говорил:

— Красивая девочка, глаз не оторвешь. А как взглянула, ты бы видел. Все отдать — и мало!

— С Аней, значит, уже покончено? — сурово спросил Борис.

— Тихо, не касайся! Это тайная рана в моем сердце, — с напускной беспечностью возразил Василий. — Она меня только воспитывает.

— Бесполезное дело, — вмешался Коля Маленький.

Николай сердито посмотрел на него. Уж кто-кто, а этот молчал бы насчет воспитания. Вчера опять не явился на занятия по техминимуму. Переутомился, видите ли! А сам потом полночи не гасил свет в комнате, читал очередную книжку про шпионов. Это, мол, воспитывает бдительность! А то Кольке больше нечего воспитывать в себе, кроме бдительности.