Джеффери Фарнол - Тайна Лоринг-Чейза

- Невероятно! - пробормотал он. - Поразительное совпадение! Я, по случайности, знаком с Джаспером Шригом... Он ведь сыщик с Боу-стрит?

- Да, сэр, о нем я и говорю.

- И ты, естественно, хочешь разыскать его, чтобы поблагодарить?

- Конечно, сэр!

Сэр Невил негромко вздохнул.

- Это похвально!... Да, а почему ты ничего не пьешь, племянник? Это вино из Опорта - почтенный возраст и редкостный букет. Непременно отведай.

- Спасибо, сэр, но после той кошмарной ночи я больше не пью вина и, вероятно, никогда уже не буду пить. Оно вызывает у меня отвращение.

Сэр Невил совсем утонул в своем кресле, дядюшкин заостренный подбородок погрузился в жабо на груди. Снова встретившись с внимательным взглядом полуприкрытых глаз-буравчиков, Дэвид вновь почувствовал то же смутное беспокойство.

- Итак, племянник отказывается составить компанию родному дяде.

- Простите, сэр.

- Что ж, такая воздержанность достойна только подражания, - рассудил сэр Невил. - Пожалуй, я тоже не стану сегодня пить, а вместо этого попиликаю-ка лучше на скрипке! - Сэр Невил с неожиданным проворством вскочил на ноги, заковылял к большому шкафу и вскоре, прихрамывая, вернулся со скрипкой и смычком в руках. - Это очень старый инструмент, племянник! сказал он, бережно погладив скрипку тонкими пальцами. - Старый и мудрый и выдержанный, как вино. Он видел на своем веку много добра и зла, он может смеяться над глупостью, петь от радости и рыдать от скорби. Прислушайся!

И, прижав скрипку острым подбородком, сэр Невил поднял смычок и коснулся им струн. Скрипка отозвалась и запела чистым нежным голосом. Сэр Невил играл, и в искрометную, полную веселья мелодию, от которой так и подмывало пуститься в пляс, внезапным диссонансом ворвался грозный удар судьбы, который сменился мрачно-торжественным похоронным маршем и полными безнадежного горя и муки рыданиями. Потом скрипка издала горестный стон, заплакала жалобно и наконец, печально вздохнув, умолкла.

Сэр Невил с сожалением опустил смычок.

- Вот так-то, мой племянник, такова мудрость старой скрипки, познавшей тщетную суету, которую люди зовут Жизнью.

- О, сэр... - начал было Дэвид и запнулся, не находя слов. - Вы... вы настоящий маэстро!

- Ну уж и настоящий!

Бросив на него быстрый взгляд, словно желая убедиться в искренности восхищения, сэр Невил улыбнулся.

- Прошу вас, сэр, продолжайте!

Сэр Невил засмеялся.

- Ей-Богу, ты мне льстишь. Но, если ты действительно любишь музыку, я тебе сыграю еще, или лучше миссис Белинда споет для нас обоих.

И он взял со стола серебряный колокольчик. Почти в ту же секунду бесшумно вошел лакей и поклонился, ожидая приказаний.

- Попросите, пожалуйста, миссис Белинду прийти в органную.

Слуга молча удалился, а сэр Невил встал и повел гостя в тускло освещенный зал. Вскоре послышались быстрые легкие шаги, шелест платья, и перед обоими Лорингами предстала миссис Белинда.

- Что ты хочешь, Невил? - тихим, нежным голосом спросила она. - Мне что-нибудь сыграть?

- Моцарта, моя милая! Божественного Моцарта, который выразил своей музыкой больше, чем можно сказать словами.

Миссис Белинда, показавшаяся еще тоньше и девически-стройнее, чем в прошлый раз, когда ее видел Дэвид, послушно села к огромному инструменту, маленькие пальчики забегали по клавиатуре, и внезапно сверху хлынул стремительный водопад, все вокруг затопили мощные голоса труб и, поднявшись каскадом до немыслимых высот восторга, затихли. Остался только плеск струй, тихое журчание, сопровождаемое страстным и нежным плачем скрипки.

Целый час играли они сочинения покойного маэстро, и все по памяти, без всяких нот. Наконец сэр Невил остановился и перевел дух.

- Достаточно, Белинда! А теперь спой нам что-нибудь.

- Хорошо, Невил, я спою вам... песню, которую ты написал когда-то... когда мы оба были молоды.

- Нет, нет! Спой что-нибудь более достойное твоего голоса.

- Но, Невил, твоя песня - это лучшее из всего, что я пою. Вот, послушайте.

Снова заиграл орган, и под его чарующие звуки вдруг зазвучал удивительно глубокий голос. Дэвид поразился контрасту между голосом, которым Белинда говорила, и тем, которым сейчас пела:

Закат померк, и тихо ночь

Простерла бархат крыл.

И слезы всех, кому невмочь,

Сон благодатный гонит прочь,

Забвенье дарит сил.

О Смерть, ты просто долгий сон,

Мне зов не страшен твой.

Умру - не плачьте, знайте: он

Под саван ночи положен,

В забвенье и покой.

- Ну и ну! - воскликнул сэр Невил, едва замер последний аккорд. - Надо же, как я был сентиментален в молодости! Ей-Богу, настоящий мечтатель. Увы, все в прошлом!.. Но время не властно над твоим чудным голосом, Белинда. Благодарю тебя. Ты, как всегда, утешила меня. Может статься, я сегодня даже засну... Доброй ночи!