Владимир Кашин - Чужое оружие

— Да откуда? — удивился Бутко.

— Кульбачка изнутри разлагает людей. Как в прошлые времена шинкарка. У нее каждый мог полакомиться зельем. В любое время — днем и ночью. Сколько жалоб написали бабы! Ребятишек в район, в интернат отправляли из-за пьянства отцов. Этой торговой точкой занимались и детская комната милиции, и отдел борьбы с хищениями. Кто-то слишком опекает эту Кульбачку.

— Она первая на весь район план выполняет, — сказал тихо председатель колхоза. — Хотя и на отшибе торгует…

— Знаете, Сергей Сергеевич, нам такой ценой планы не нужны, — сердито бросил Отрощенко.

— Тут дело не только в моральных потерях, — продолжал Коваль. — А сколько экономического вреда, который виден даже невооруженным глазом, причиняет пьянство! Трактор «Сельхозтехники» и бульдозер разбили кто? Клиенты вашей Ганки. Шестьдесят процентов аварий по району совершено водителями в нетрезвом состоянии. Около Ганкиного «ресторана» гульбища с драками устраивали…

— Ну, шестьдесят процентов — это по всему району, — возразил Бутко.

— Однако в большинстве протоколов сказано, что заправлялись «горючим» эти водители у Ганки, в Вербивке. Она когда хочешь откроет и в долг не откажет. Пьяницы чуть ли не с другого конца района приезжали…

— Возможно, Дмитрий Иванович, мы кое-что проглядели, — согласился Отрощенко. — Но обобщать тоже нельзя… Для района это нетипично. Людей вы сегодня видели, прекрасные труженики…

— Люди у вас хорошие. Но и пьяниц многовато развелось.

— С Ганкой в основном бабы воевали, — вздохнул председатель колхоза. — Особенно Галушко Вера. Та, что грамоту получила.

— Майор Литвин представление в райисполком делал, — вставил Коваль.

— Да, помню, — согласился опять Отрощенко. — Но райпотребсоюз так защищал свою торговую точку в Вербивке… Не ходить же людям в райцентр за каждым пустяком.

— Большая проблема — продавца заменить?

— Не идет молодежь в продавцы, Дмитрий Иванович, — пояснил Бутко. — Райпотребсоюз арендует у Кульбачки и помещение.

Коваль улыбнулся, вспомнив слова Ганки о том, что без нее вербивчане будут бедствовать. Он даже головой покачал: так совпадали мысли Бутко и Отрощенко со словами Кульбачки. Здорово же эта лукавая женщина повернула себе на пользу создавшуюся ситуацию.

— А если уголовное дело заведут на Кульбачку? — спросил Коваль. — К тому идет. Тогда что?

— Тогда придется потребсоюзу выездную точку организовать, — ответил Отрощенко. — Или временную палатку ставить… Конечно, без вина и водки в кредит.

— Может, магазин построить?

— Вербивка неперспективная. Двадцать семь дворов. Остались почти одни пенсионеры. Дома пустуют… Решено со временем переселить всех в Журавли. Там Сергей Сергеич, — Отрощенко кивнул в сторону председателя колхоза, — добротные дома строит. Водопровод, клуб, баню, больницу, полная электрификация… Нелегкое у него это строительство.

— Если бы только оно, Семен Павлович, — пожаловался Бутко. — Переселяться люди не хотят. Ставим человеку каменный дом, а он из своей мазанки уходить не хочет, говорит — сердце к родному углу прикипело. Отсталый народ есть.

— Отсталый? — Коваль улыбнулся. — Я бы, наверное, и сам отсюда не ушел… А кто же самый отсталый?

— Да хотя бы Лагута!.. О мертвых, правда, чего уж говорить…

— Нам приходится, — сказал Коваль. — Да и хата у Лагуты вовсе не мазанка.

— И то верно, не такой замшелый был этот Лагута, — согласился Бутко. — Хотя чудаковатый. В колхозную мастерскую никогда не приходил, а дома попросишь — какую угодно работу по дереву исполнит.

— А как относились к нему вербивчане? Дружил с кем? Ссорился?

— Отшельником жил. По слухам — человек набожный. Но веры какой — неведомо. В церковь не ходил, праздников не справлял.

— Может, сектант?

— Трудно сказать.

— Под боком у вас — и не знали?

Бутко только руками развел.

— Ну что ж, Дмитрий Иванович, — поднялся Отрощенко. — Познакомились, поговорили. Загляните вечером в исполком, я там бываю допоздна…

Машины, петляя между деревьями, выехали под палящее июльское солнце и направились в разные стороны.

Коваль поехал в Вербивку. У него было ощущение, что он блуждает в темноте и каждое новое знакомство, каждая новая беседа отдаляют его от цели, а дело об убийстве обрастает вопросами без ответов.

Однако неполнота сведений в начале розыска и дознания не пугала Дмитрия Ивановича. Это было естественным. Даже радовало: если после всех сомнений он возвратится к первой версии, значит, она на самом деле единственно правильная.