Владимир Кашин - Чужое оружие

Они миновали двор Лагуты и вышли к лесной дороге, на которой их ожидал газик.

— Да, Лагута — жертва, — согласился Коваль, — но без достаточных знаний о потерпевшем мы, Сидор Тихонович, можем и не выйти на преступника… Вы, конечно, знаете о виктимности, способности жертвы провоцировать преступление. Между преступником и его жертвой почти всегда существует взаимосвязь. Без жертвы нет противоправного деяния, и порой бывает нелегко определить, что является причиной, а что — следствием.

Эти мысли подполковника о возможности отдельных людей своим неправильным поведением создавать благоприятную для преступления обстановку были хорошо известны оперативным работникам и следователям Киева. Кое-кто, правда, считал все это ненужным для оперативного розыска. Но с тех пор как проблема эта серьезно заинтересовала юристов, никто уже не подтрунивал над Ковалем.

— Сейчас особое внимание уделяют предупреждению преступления, — продолжал Дмитрий Иванович. — Профилактику часто понимают как воспитание людей, которые способны на преступление. Но думать надо и о тех, кто будто притягивает беду. Мы до сих пор обращали внимание только на то, что преступник и жертва находятся на разных полюсах события…

— Какая уж тут профилактика, когда убил! — не выдержал майор Литвин. — И если сроки подгоняют…

— Я тоже за сроки отвечаю, Сидор Тихонович, — сказал твердо Коваль. — Но истина дороже. Вот и надо разобраться, кто такая Мария Чепикова, какую жизнь вела — интересы, горе, радости, друзья… Ее последние минуты. Начинать, думаю, следует с Лагуты. Мертвые умеют молчать. Наша с вами задача, чтобы заговорили живые… И не только люди… Даже эти камни… — И Коваль показал рукой на валуны.

…Чепиков все собирался поговорить об усадьбе. Разговор однажды уже был, когда решил строиться. Хотел приладить к Степанидиной хате свою половину, чтобы меньше земли занимать. Шесть соток земли, которые числились за тещей, она давно отдала соседу. Правда, кое-что из урожая Лагута выделял Степаниде, за что та была благодарна — работала на ферме и не успевала заниматься огородом. Дочка росла болезненной, к земле не приученной.

Потом, когда Марийка подросла, они уже привыкли, что земля принадлежит не им. Никому и в голову не приходило изменить этот порядок. С годами, когда труд на ферме стал полегче, Степанида и Мария даже помогали соседу обрабатывать огород.

Все это удивляло и сердило Чепикова. Поинтересовался, почему это Лагута хозяйничает в чужой усадьбе. Степанида не ответила, и он больше не спрашивал. Какое ему, квартиранту, до этого дело! Но, прожив год с Марией в комнатке, которую отвела теща, и решив сделать пристройку, он выложил напрямик:

— Поставлю со стороны огорода.

На это теща отрезала:

— К реке строй, на другую землю не пущу.

Пришлось Чепикову строиться на склоне, придвинув свою половину хаты чуть ли не впритык к штакетнику, которым он когда-то отделился от соседа.

По весне, едва начинала дышать теплая, влажная земля, Чепикову не терпелось взять лопату и вскопать бывший Степанидин огород, но теща всякий раз обрывала его:

— Копайся в своей огородной бригаде.

Мария не перечила матери. Не поддержала мужа и после того, как Лагута перестал давать им овощи, сказав, что коли Мария вышла замуж за огородника, то теперь у них должно быть всякого овоща вдоволь…

Был теплый апрельский вечер, когда Чепиков решил поговорить с соседом о земле. Сидел на крыльце и долго наблюдал, как Лагута за штакетником сгребает прошлогоднюю траву и листья.

Собрался было окликнуть Лагуту, но передумал, перелез через заборчик и сам направился к нему.

— Доброго здоровьечка, сосед!

Тот буркнул что-то вроде: «Подавай тебе бог!» — склонив желтую, как дыня, лысую голову, и, насупившись, исподлобья оглядел Чепикова. Потом широким жестом указал на лавочку напротив хаты. Сели, подставив лица теплому солнышку, догорающему в курчавых красных тучках, словно в локонах.

Чепиков повел издалека, начал с погоды, что снега в этот год напоили землю и, судя по весне, быть урожаю.

Лагута понимал, что не ради беседы о погоде заглянул к нему нечастый гость, и поэтому промолчал.

— Петро Петрович, — простодушно, без зла продолжал Чепиков, — а не пора ли возвращать землю?

Лагута побагровел. Знал — сосед недолюбливает его, и давно ждал от него неприятностей. Но чтобы вот так, напрямик! Он лихорадочно старался угадать, пришел Чепиков по своей воле или Степанида послала. Решил, что нет, не могла она пойти против него.