Лорел Гамильтон - Торговля кожей

— Гадство, — в сердцах выругалась я.

— Ты просто смотри на меня, Анита. Говори со мной, — подбадривал меня Эдуард.

— Нет, уж лучше ты говори, — посоветовала я ему.

Я ощутила еще чьи-то руки на своем животе.

— Что вы там делаете? — спросила я, злясь, что мой голос прозвучал так высоко и испуганно.

— Я собираюсь сделать первый шов. Извини, если будет больно, — сказал врач.

Я почувствовала укол от первого стежка, и этот стежок был отнюдь не последним. Во избежание шрамов они пользовались тонкими иглами и нитками. В итоге это займет больше времени, придется наложить больше швов. Я уже не была уверена в том, стоит ли моя внешность таких жертв.

Эдуард разговаривал со мной, пока остальные пытались удержать меня неподвижно. Он говорил о Донне и детях. Он шептал мне о секретной миссии в Южной Америке, где я с ним не бывала, где он убивал таких существ, которых я встречала лишь в книгах. Он впервые делился со мной настолько личной информацией. Если я буду просто лежать неподвижно, Эдуард будет шептать мне все свои секреты и дальше.

Я все еще ждала, когда утихнет боль, но боль проходит не всегда. Она оставалась такой же острой, вызывающей дурноту, и ощущение того, как стягивается моя кожа, стало последней каплей для моего желудка.

— Меня сейчас вырвет, — еле выговорила я.

— Ее тошнит, — предупредил Эдуард.

Их руки тут же отпустили меня. Я чересчур поспешно перекатилась на бок, расставаясь с трапезой, которую всеми правдами и неправдами старалась удержать в своем желудке еще на предыдущем месте преступления. Вегас и вправду оказался городом забавным.

Боль в животе была относительно новой, заявив о себе в самой середине увлекательного процесса. Доктор обтер мне рот, вновь уложив меня на спину.

— Пара швов разошлась, — сокрушался он.

— Простите, — сказала я.

Теперь голос доктора был наполнен злостью:

— Мне нужно, чтобы вы ее держали; она продолжает дергаться, и если ее и дальше будет тошнить от боли, швы могут не выдержать.

— Что вы от нас хотите? — спросил его Виктор.

Я просто радовалась, что доктор перестал накладывать швы. Пусть болтает в свое удовольствие, лишь бы не начал опять зашивать мои раны. Я поняла, что причина была не только в боли, но и в моих ощущениях.

— Держите ее, — ответил доктор.

Раствор из капельницы помог мне прояснить как мысли, так и зрение, так что теперь мне удалось четко разглядеть врача. Он был афроамериканцем, его волосы были подстрижены очень коротко, он имел среднее телосложение и маленькие проворные руки. Поверх одежды на нем был зеленый халат хирурга, который дополняли перчатки.

Руки Эдуарда переместились с моего лица на плечи, прижимая их к столу. Виктор схватил меня за ноги, уступив Олафу мою руку, которую он держал до того; когда Олаф запротестовал, Виктор попросту объяснил ему:

— Я вертигр; ни один человек, каким бы сильным он ни был, не сравнится со мной.

Олафу это не понравилось, но он все же обхватил мою руку чуть повыше локтя, в то время как Виктор взобрался на стол, прижимая мои бедра. Он был силен. Все они были сильны, но благодаря вампирским меткам, которые поставил на меня Жан-Клод, я тоже не считалась доходягой.

Эдуард придавил мои плечи достаточно сильно, чтобы полностью их обездвижить, но я ничего не могла поделать, продолжая дергаться, когда игла проходила сквозь мою кожу.

— Кричи, — посоветовал Эдуард.

— Чего? — не поняла я.

— Кричи, Анита, ты должна выпустить боль тем или иным способом. Возможно, если ты будешь орать, ты перестанешь дергаться.

— Если я начну орать, я не остановлюсь, — предупредила я.

— Мы никому не скажем, — заверил меня Бернардо, отчаянно удерживая мою руку на столе.

Игла проткнула мою кожу, чуть помедлив. Я открыла рот и заорала. Весь свой ужас, все свое желание «дерись-или-беги» я вложила в этот вопль. Я кричала так долго, насколько позволяло дыхание. Я орала громко, протяжно, полностью отдавшись этому. Я вопила, рыдала и материлась, но дергаться стала намного меньше.

Когда доктор, наконец, закончил, я вся тряслась, покрывшись потом, превозмогая дурноту, не способная сфокусировать взгляд; горло болело, но мы справились.

Доктор заменил пустой пакет с раствором для капельницы новым.

— Она снова впадает в шок. Не нравится мне это, — заметил он.

Кто-то принес одеяло, накрыв меня им. Мне удалось прохрипеть голосом, прозвучавшим настолько грубо, что казался чужим:

— Надо убираться отсюда. Виви скоро будет здесь, да и за Паолой Чу нужно присмотреть.