Татьяна Рябинина - Приют одинокого слона, или Чешские каникулы

- Да, Максим Андреевич, на столе, в синей папке, - ответила секретарша.

Макс вытряхнул из папки лист, пробежал глазами раз, другой, почесал в затылке.

- Да, нехило… Слушай… - “Кошмар какой! Сначала вообще не мог сообразить, кто звонит, а теперь вдруг имя из головы вылетело. Нельзя столько пить!” - Слушай, Мишка, я ни хрена не понимаю. И вообще… не знаю ничего.

- А чего тут знать? Вы едете или нет? - удивился Миша.

- А вы?

- Мы - если все. Если нет - значит, нет.

- А кто все? - Макс икнул. Тошнота плескалась где-то на уровне ушей.

- Да ты что там, не проснулся еще?

- Почти. Кто все?

- Мы с Лидой, вы с Лорой и Вадим с Ксаной.

- А что говорят Вадим с Ксаной? - Максу до ужаса не хотелось принимать какие-либо решения. Ему вообще уже ничего не хотелось. Разве что умереть.

- Они собираются поехать, - ответил Миша.

- Ну, значит, и мы поедем, - мгновенно, не раздумывая, откликнулся Макс. - Только странно… Я видел утром Ксану, она мне ничего не сказала. И вообще она была какая-то странная.

- Макс, это ты, наверно, был странный.

- Точно! Мы странно встретились и странно разойдемся… Слушай, Миня, а на черта нам это надо, а? Может, лучше у меня на даче соберемся? Нарядим елку, их там три на участке, шашлык сварганим. Салют бахнем. У меня кореш есть, пиротехник, даст хоть цельный ящик дряни всякой.

- Макс, ты не отвлекайся, - комаром зудел Миша. - Салют никуда не денется. Если едем, значит, надо брать билеты. Если нет, тогда будет салют.

- Да что ты мне долдонишь, как дебильному ребенку? “Если, если…” - передразнил Макс. - А виза? Кто тебе ее сделает за три дня? На лапу давать?

- Да какая виза? Не надо никакой визы. Загранпаспорт и обратный билет. В твоем факсе разве нет приписки про визу?

- Что-то, вроде, есть. Ладно, договорились. Пока, Миня, меня люди ждут.

Положив трубку, Макс обхватил ладонями виски, в недрах которых коварные металлисты плющили мозги в тончайшую проволоку.

- Катя!

- Слушаю, Максим Андреевич! - отозвался селектор.

- За кефиром. Одна нога здесь, другая… тоже здесь. И не тормози, тьфу! Купи пучок петрушки и красный перец. А себе - шоколадку.

Жуткий коктейль из кефира с петрушкой и перцем привел голову в относительно рабочее состояние. Это адское пойло помогало всегда, но Макс не знал, действительно ли оно должно помогать или все дело в самовнушении. Да и не все ли равно? Он готов был на что угодно, лишь бы не опохмеляться. Потому что твердо верил: как только начнешь по утрам тянуть дрожащую ручонку за стопкой и огурцом - вот тут-то ты и превратился в алкоголика.

Макс старательно закрывал глаза на то, что алкоголиком стал уже при рождении, так же как его отец и дед. Хотя внешне Макс был рафинированным европейцем: высокий, светловолосый, со славянскими чертами лица, удивительно похожий на мать, в генах его жил дед-тофалар. Бабушка Ира привезла ребеночка, его, Макса, отца, из геологической экспедиции. Чем мог привлечь ее, красивую, умную, уверенную в себе (так, во всяком случае, рассказывал о своей матери отец), уродливый полуграмотный охотник - этого Макс понять не мог.

Впрочем, его это абсолютно не волновало. Он-то на “чукчу” ни капли не похож и по паспорту русский. Но вот полученную по наследству беззащитность перед алкоголем простить своим предкам не мог. В организме представителей малых северных народностей отсутствует фермент, расщепляющий алкоголь, поэтому они моментально пьянеют и так же моментально спиваются. Макс читал о том, какое жалкое зрелище представляют из себя тофаларские поселения, живущие от одного завоза водки до другого и вымирающие самыми стремительными темпами.

Однако считать себя алкоголиком Макс категорически отказывался. Хотя пил много и буквально после двух - трех рюмок терял мозги. Когда на следующий день ему рассказывали, что он вытворял накануне, верилось с трудом. С большим трудом. Макс убеждал себя, что просто слишком много выпил (варианты: была паленая водка; было мало закуски; он слишком устал; было слишком жарко и так далее), и упорно пил зеленый кефир. “Я не пью под забором одеколон, если захочу, то вообще могу не пить, а главное, я не опохмеляюсь ! - говорил он себе. - А значит, я не алкоголик”.

Впрочем, пристрастие к рюмке было не единственным его “тараканом”. Макс был игроком. Игроком азартным и без тормозов даже в трезвом виде, а уж в пьяном… Зная за собой эту, мягко говоря, слабость, он играл по возможности только в казино и без компании, чтобы, проиграв, не занять в горячке денег у знакомых. Стоило ему отойти от этого правила, последствия непременно оказывались плачевными. В последний раз он проиграл двадцать тысяч долларов и до сих пор расплачивался с долгами.