Б. Седов - Отшельник

— Правильно, — я кивнул, — но у нас же есть настоящие «индейцы», так что будем надеяться на успех.

В это время в воротах показались Афанасий с Макаром.

Они подошли к столу, и Афанасий сказал:

— Тут недалеко убитый лежит с дыркой в голове, а рядом с ним компьютер и принтер.

— Это, значит, самый жадный из них. За жадность они его и грохнули, — засмеялся Тимур.

— Возможно, — согласился я, — Афанасий, вы там скоро с покойником закончите? Появились очень срочные дела. Я понимаю — религия, обряды всякие… Но нельзя ли сделать все это быстро?

— Можно, — кивнул Афанасий, — сейчас мы его похороним, а остальное потом.

— Сколько времени нужно?

— Примерно час.

— Хорошо, — я почесал в голове, — через час совещание. Мирная жизнь окончилась, так что давайте хороните Василия и быстро возвращайтесь.

— А с этим что делать, который в лесу валяется?

— Бросьте в реку, пусть плывет себе.

— Хорошо, — Афанасий прищурился, — я ему кишки выпущу, чтобы не всплывал.

— Фу, какая гадость, — на лице Тимура появилось отвращение, — ты что, серьезно, что ли?

— Серьезно, — сказал Афанасий и ушел.

Если бы батька Ермак с картинки в кабинете Вертякова, отогнув мощной рукой густые заросли, ухитрился бы взглянуть сквозь десятки километров векового леса на эту таежную поляну, он вправе был бы довольно ухмыльнуться в свою нечесаную бороду от «гордости» за своих потомков и последователей.

На обширной зеленой плеши среди сплошного лиственничного массива, разгоняя подкрадывающиеся сумерки, потрескивали три больших костра. Один периодически недовольно шипел, когда из большого котла, подвешенного на толстой жердине, в его пылающую душу выплескивалось через край ароматное, но губящее жар варево. Однако основательно уже нагрузившийся кашевар не обращал на обиженный огонь не малейшего внимания.

Дежурный повар разбойничьей ватаги, засыпав в котел килограммов пять гречки и полпачки соли, почитал свое дело сделанным, и куда большее внимание уделял вычурной заграничной бутылке, которую вот уж минут пятнадцать был просто не в силах выпустить из потихоньку слабеющих рук.

У двух других костров вповалку грелись и расслаблялись ушкуйники, тати-душегубы, нынешние покорители Сибири. Понятное дело, что о плоскодонках с парусами эти хозяева жизни давно позабыли. В их распоряжении были быстроходные катера, мощные внедорожники, современные средства связи и грозное оружие, не идущее ни в какое сравнение с арбалетами, пищалями и рогатинами. Большинство из них «в миру» вели привычную многим рутинную городскую или сельскую жизнь, некоторых даже знакомые и соседи считали если и не интеллигентами, то вполне приличными людьми. Но стоило им по сигналу собраться тут, в глуши, они становились теми, кем были всегда: хищниками, стяжателями и грабителями. И гнала их в эту глушь та же жажда дармовой поживы, которая столетия и столетия назад толкала сюда наших исторических предков.

Атаманом банды в полтора десятка человек была личность невнятной наружности, именовавшая себя Стенькой. Не всем интеллигентам от большой дороги было ясно, откуда у предводителя такое погоняло, но право хозяйничать, не отвечая на дурацкие вопросы, этот щуплый тип завоевал своей звериной жестокостью, мгновенной сметкой и хорошей осведомленностью о тайных грешках своих подельников.

Кроме того, он пользовался особым доверием Саши Кислого, который не только взимал добычу с удачливой банды, но порою и сам давал точные наводки на «жирных» клиентов. Так было в прошлый раз, когда Стенька с точностью до миллиметра вывел братву на небольшую бригаду золотодобытчиковнелегалов, ухитрившихся намыть солидное количество презренного металла там, где золота отродясь не добывалось, да и не будет, потому что не тянули эти «залежи» на промышленную разработку.

А вот для «разработки» самих горе-старателей глухие места подходили вполне, и люди Стеньки задачу эту ответственную выполнили с честью. Никто и никогда не найдет больше ни добытого золота, ни незадачливых искателей нового Эльдорадо.

И в этот раз вожак не подвел свою стаю. Огромный богатый дом за бревенчатым забором на берегу Оби оказался удивительно легкой добычей. Стенька, правда, предупреждал корешей, что можно и на сопротивление нарваться, но, кроме чурки с охотничьим стволом и пары лаек, никого в доме не оказалось. А загасить узкоглазого и шавок — дело для бывалых бородачей плевое. Зато честно добытые девяносто тысяч американских рублей — дело, напротив, очень даже замечательное и прибыльное. И исполнителям — после справедливого дележа — вполне можно было рассчитывать на премиальные. От такого успеха стая обнаглела, и среди бравого войска начались «разброд и шатания».