Ника Шахова - Смерть умеет улыбаться

Приваловых.

Она была удручена, так скажем. А когда любимый хозяин умер, то совсем ошалела от горя. Но последней каплей, добившей ее, стала отвратительная сцена, которую кузен устроил после дядиных похорон.

В исступлении она решила, что просто обязана избавить от зловредного Павлика остальных Приваловых, коль не сумела защитить горячо обожаемого хозяина. "Кто скажет, помер и все, - не верь... не верь... не верь..."

Кажется, я поняла, что она имела в виду. В скоропостижной смерти дяди Нюся обвинила Павлика. Надеюсь, в философическом смысле - что Павлик довел и все такое, но не больше того.

Лично я всегда подозревала, что Павлик способен довести до ручки любого святого. При условии, что ему попадется святой. Не знаю, как насчет святых, а Нюся ему попалась. Они оба друг друга нашли.

Вспоминается, что на мой прямой вопрос "кто", который я задавала всем домочадцам подряд, Нюся ответила весьма уклончиво - "спаси и помилуй".

Тогда я засчитала ее ответ как "нет", но можно было, нет, нужно было понять как покаянное "да". Однако я спросила ее для порядка, чтобы другим не обидно было, и не прислушалась к ответу. Прикидывая так и эдак, я совсем не думала о Нюсе, я вообще не принимала ее в расчет, поскольку смерть Павлика очевидно не была ей выгодна (а я, как упертая дура, считала что деньги - главный мотив любого преступления) и поскольку наша Нюся - оазис. Далее - по тексту. Не хочу цитировать Андрея, не дорос пока, но по сути он прав: Нюся была настоящим оазисом.

Я поняла. Нюся была предана дяде до беспредела, она любила его всем сердцем и рикошетом от него любила всех нас. Мы были для нее продолжением дяди. Но у всякой большой любви есть изнанка, и иногда изнанка становится больше и сильнее самой огромной и всесильной любви.

- Вот ты и знаешь, - сказала Нюся, переставляя дрожащими руками, покрытыми пигментными пятнами, вазочку с вареньем, - Я сразу хотела, да не решилась. Страшно признаться - такой грех на душу взяла. А потом вроде бы не до того стало. Но ты не думай, я бы не дала, чтобы из-за меня пострадал невиновный, и чашку аккурат на такой случай оставила. Теперь ты понимаешь, почему мне нельзя тут оставаться. Я должна уехать.

Нюся... Я ничего не успела. Давно хотела отблагодарить за то, что она была для меня больше, чем просто Нюсей, за тепло, за сердечность, за заботу, которую я всегда чувствовала даже на расстоянии в сотни километров.

Хотела, но думала - успеется. Не успелось...

Прижаться бы сейчас к теплому брюшку Сем Семыча и послушать его хриплую песенку. Но он бродит неизвестно где. И некому меня, бедную, утешить.

Зря я бранила Семыча. Он лежал на кровати и, заметив меня, призывно заурчал. Я прилегла, не раздеваясь, и свернулась калачиком вокруг кота.

Ексель!.. Я подскочила как ошпаренная. Былинский!.. Хочешь верь - хочешь нет, но первая часть предсказания сбылась. Я действительно поняла и больше никогда не буду тянуть, а буду отоваривать благодарностью сразу, не дожидаясь удобного случая, поскольку таковой может просто не наступить. Что ж, один-ноль в пользу Былинского. Однако интересно, банальное совпадение или?.. Никаких или. Или придется признать, что в скором времени я покушусь - страшно сказать! - на закон. И тогда закон может в ответ покуситься на меня.

Сорок минут тишины и полного покоя сделали свое дело. Отринув все второстепенное и сиюминутное, я приняла нелегкое решение. До сих пор не знаю, правильно ли я поступила. Будем считать, что на меня, как на Нюсю, тоже нашел черный морок. Неловко признаваться в совершенном преступлении, но надо. Значит так: я скрыла от следствия важную улику. Более того, на следующий день я увезла ее с собой в Москву, подальше от Хмурого. Пусть думает на Ванду с Гоутом. И другие тоже пусть думают, от врагов не убудет.

Как их ни наказывай - все покажется мало. А Нюся...

Нюся... Нюся старая, я не допущу, чтобы она умерла в тюремной камере.

Мало, что ли, горя у нее было?.. Да, это самое меньшее, что я могу сделать для нее.

Два-ноль. У-у, Былинский!

Я знаю, Нюся сама себе страшный суд. Она сама себя осудила, сама вынесла приговор и безропотно понесет рукоположенное собой наказание. Без амнистии и досрочного освобождения за примерное поведение. Так что преступление не окажется безнаказанным. А это главное. Разве не так?

Поворочавшись с боку на бок, я поняла, что не засну. Набросила махровый халат, сунула ноги в сланцы и вышла на крыльцо. Вид глубокого звездного неба подействовал на меня успокаивающе. Я прислонилась к перилам и замерла, вглядываясь в непостижимое пространство.