Ника Шахова - Смерть умеет улыбаться

- Ну наконец-то проснулась, - увидев меня, сказала Натка, закутанная с ног до головы в кусок мятой материи и увенчанная пестрым тюрбаном, вышитым бисером и блестками.

- А что это ты такая бледная? - вдруг, очнувшись, поинтересовалась тетя у Натки.

- Токсикоз, - просто ответила та.

- Поздравляю, - заулыбалась тетушка, рискованно колыхнув бюстом.

- Ну подруга, ну даешь! - воскликнула я, - И молчала! А я-то думала, что про "чуть не родила" ты ляпнула для красного словца.

- Да ляпать-то пока не о чем, - сказала подруга, удовлетворенно поглаживая плоский живот, - Я сама недавно узнала.

Мне показалось, что жизнь сдвинулась с мертвой точки. Теперь, я уверена, все у всех будет в порядке.

Отпуск подходил к концу, и я засобиралась домой, в Москву.

В Москву! В Москву!

Накануне моего отъезда забежала Натка, чтобы попрощаться. Увидев праздно тусующегося во дворе Андрея, она спросила:

- Оу, так у тебя новый роман? Поздравляю...

- Да нет. Ты же видишь...

- Вижу, - улыбнулась подруга, - Красавчик. Если хочешь знать мое мнение - одобряю.

- Вот именно - красавчик, - недовольно буркнула я, - С такими забот невпроворот: то пылинки с них сдуй, то протри влажной фланелевой тряпочкой, то натри благовониями, то следи, чтобы не увели из-под самого носа. А я категорически не умею этого делать. От меня и обычные мужики сбегают... - прав Павлик, чего скрывать, прав! - не то что красавцы...

- Не преувеличивай, подружка. Не настолько он и хорош. Мой Николаша, к примеру, - лучше, но спокойно обходится без благовоний и тряпочки. Не сомневайся, я еще погуляю на твоей свадьбе, так погуляю... - она мечтательно прикрыла глаза, - Не забудь купить безалкогольное шампанское - я пью полусладкое - и соленые огурцы. И не тяни резину, дорогая, а то - знаю я тебя - дождешься, что я рожу прямо на твоей свадьбе, между вторым и третьим тостом.

В комнату вошел Макс. Заметив, что мы смотрим в окно, глянул тоже.

- Он что, поселился у нас? - осведомился кузен.

- А тебе что? - спросила я его, - Его уматерила наша Нюся.

- Слушай, сестренка, не пудри мне мозги. Выкладывай, это у вас серьезно?

- Макс, ты - олух царя небесного. Может, это и серьезно, да только не у нас.

Натка с Максом лукаво переглянусь. Ну их. Пойду попрощаюсь с садом.

Не успела я выйти, как напоролась на Нюсю.

- Ника, - окликнула она.

- Да?

Я вспомнила, что она давно хотела поговорить со мной, но все как-то недосуг было - то одно, то другое, то третье.

- Да, Нюсечка, я слушаю тебя.

- Я хотела сказать, что ухожу, - она не юлила, не уворачивалась и не отводила глаза, как у нее это принято.

- Не поняла, - растерялась я.

Я на самом деле не поняла.

- Мне надо уехать.

- Куда, Нюся, зачем, почему? - недоумевала я.

- Я списалась с Богоявленским монастырем, - заявила старушка, - И они готовы принять меня. Вот закончится следствие - и в путь, к ногам господа нашего. Прости меня, девочка, - добавила она тихо, смахивая набежавшую слезу накрахмаленным передником, - Если что не так. Поверь, вы мне как родные, я буду молиться за вас.

Силы небесные. Я потрясенно молчала. Да как же это? Ничего не понимаю и не могу представить наше гнездо без нашей Нюси.

- Нюся...

- Так надо, поверь мне, девочка. Так надо.

Я по инерции вышла в сад, потому что до разговора с Нюсей направлялась именно туда. Посидела под грушей. Нет, так нельзя, она не может бросить нас, особенно сейчас, когда нет дяди. Заставлю ее объясниться и уговорю остаться. Соглашусь на любые условия, лишь бы мама Нюся осталась. Приняв такое решение, я немного успокоилась. Сходила к разрушенной беседке, где мы с Наткой прятались от злопамятного вождя краснокожих. Рядом с беседкой росло старое-престарое дерево. Я вспомнила, что в его дупле мы с Наткой хранили нехитрые детские сокровища - цветные стеклышки, фантики, блестящие пуговицы и прочую муру.

Тогда мы поклялись друг другу, что ни один человек не узнает о хранилище наших несметных сокровищ. Если уж я не проболталась, то Натка и подавно. Интересно, осталось ли там что-нибудь. Не помню. А вдруг там лежит, дожидаясь меня, какой-нибудь привет из детства. Я сунула руку в дупло и замерла.

Разрази меня гром.

Не даром сердце чувствовало, что история с чашкой сомнительна.

Вернувшись в дом, я опять столкнулась с Максом. Братец поджидал меня, ерзая от нетерпения. Не иначе задумал какую-нибудь пакость. С него станется.

- Ты неподражаема, сестренка, - сказал он, кривляясь, - Весь дом кишит твоими женихами, а ты где-то шляешься, - кузен подмигнул Бэну и громко запел, - Сердце краса-авиц склон-но к изме-ене и к переме-ене трам-па-па-пай-рам...