Марина Серова - Сумерки большого города

Выглядело все это очень натурально – старый реставратор досконально знал руку мастера и детально, скрупулезно скопировал его приемы.

При участии разговорчивого друга Виктории, которому заплатил «босс», все общество быстро поверило в возвращение блудной знаменитости и потребовало от меня – срочно предъявить всем эту самую знаменитость!

К этому я была готова и разразилась длинной речью о тяжелой судьбе творческой личности, которую только необходимость – финансовая! – заставила вновь взяться за кисть.

К моей великой радости, Виктория сделала именно то, чего от нее и ожидал Вениамин Александрович, – вручила мне ключи от гостевых комнат, которые она всегда была готова предоставить своим знакомым, и новым, и старым. Единственным ее условием было – не входить в ее личные комнаты без разрешения. А нас с «Валентином», сказала она, ждут завтра, в полдень.

– Ну, и что из всего этого может получиться? – вопросил Олег у зеркала в своем гостиничном номере.

Я разглядывала захваченные им предметы «художественного творчества», предназначенные продемонстрировать его «статус».

– Должно получиться, – уточнила я. – Нас с тобой примут в доме Виктории, и ты как-нибудь невзначай ей расскажешь, какой ты фанатичный поклонник «малых голландцев»...

– Глупо надеяться, что она мигом нам выболтает, что как раз собирается купить одну такую ворованную картину!

– А я на это и не надеюсь, – ответила я, положив на стол одну из маленьких картинок Чуткова. – Если мы с тобой не вызовем у нее доверия к нам, любопытства и желания похвастаться, то поиски Крапивина это нам никак не облегчит... Так что примерь-ка вот это.

– Что это?! – с явным недовольством поинтересовался Олег.

– Можешь относиться к этому, как к костюму, – пожала плечами я. – Мне вчера довелось полюбоваться туалетами гостей нашей Виктории, и это яркое зрелище заставило меня всерьез задуматься о твоем имидже.

– В каком смысле? – Олег явно заподозрил неладное.

– Ты слишком серенько одеваешься, – объяснила я ему. – Конечно, для незаметного проникновения в чужие квартиры это как раз то, что надо...

– Это же… Оно желтое! – возмущенно прервал меня Олег.

– Да, – Я расправила желтую «толстовку». – И это – необходимая часть твоего костюма, а вовсе не «оно».

– Хочешь, чтобы я в… таком… по улице ходил?! – не будучи в силах до конца поверить в реальность происходящего, переспросил он.

– Я на этом настаиваю, – многозначительно сообщила я. – Впрочем, у меня есть еще красное и зеленое «оно» – на выбор.

Олег тяжело вздохнул и буркнул:

– Я подумаю.

– Ты все запомнил? Подробности своей биографии, этапы творческого пути? Там, вроде бы, особых знатоков не было, но мало ли кто может объявиться у Виктории в доме...

– Меня больше беспокоят не детали биографии Чуткова, а то, что все эти люди чего-то от меня ожидают. Я же не художник, что я могу им такого предъявить?

– Твое счастье в том, что они и сами понятия не имеют, чего ждать от этого Чуткова. Ты можешь делать все, что угодно, и не выбьешься при этом из образа!

– Это потому, что никакого образа и нет! – неохотно натягивая желтую «толстовку», возразил Олег. – Слушай, эта штука на два размера больше, чем я ношу! Могла бы хоть спросить у меня, какой брать!

– Не важно, – отмахнулась я. – Это тоже войдет в образ!

До Викиного дома мы добрались на такси, выгрузили вещи на тротуар и дружно задрали головы. Перед нами возвышалась одноподъездная «свечка».

– Здесь и живет твоя богачка? – ехидно спросил Олег.

– Ну да, только у нее целый этаж, – усмехнулась я. – Она говорит, что хочет жить среди людей, как все...

Виктория нас уже дожидалась и, разумеется, она была не одна. Честно говоря, меня удивило, что кроме нее, в гигантских апартаментах, получившихся в результате слияния нескольких квартир, присутствовали только два друга нашей любительницы искусства.

Девушка и юноша сидели на низком диване в прихожей, развлекаясь какой-то видеоигрой. Они хором сказали: «Привет», и больше на нас и не взглянули.

Вещи мы оставили у двери и, пока Виктория пыталась завести милую светскую беседу о городских достопримечательностях, «Валентин» направился к противоположной от входа стене, завешанной фотографическими и живописными работами.

Тут Виктория явно занервничала и, оглядываясь на молчаливого «художника», стала то и дело упускать нить разговора и запинаться.

Олег протянул руки, предварительно закатав длинные желтые рукава повыше, и снял со стены одну из картин. Виктория испуганно замолчала, парочка на диване отвлеклась от своей игры.