Билл Белинджер - Самая долгая секунда

— Я очень надеюсь, что Горман скоро представит нам свой отчет, — сказал Бурровс.

— Странно, — сказал Йенсен задумчиво. — Вы ведь знаете, что многим гангстерам и бандитам война пошла на пользу. Когда они вернулись, они стали вполне нормальными людьми.

— Да, это так. Но мы не можем утверждать этого о Пацифике. Человек, которому пытались перерезать горло, не может быть славным миролюбивым человеком.

— Да, но может быть он ни в чем не виноват. Я, правда, и сам в этом сомневаюсь. Но ведь нельзя исключать возможности, что человек может быть убит во время случайного нападения или драки. А он сам, возможно, ни в чем не виноват.

— Но ведь на него не нападали и он не участвовал ни в какой драке, — возразил Бурровс.

— Да, да, все так, — сказал Йенсен раздраженно, он очень устал. — Просто, может быть, этот Пацифик был бездельником в юности. А война, армия, дисциплина, может быть, вернули его на правильный путь, по крайней мере на какое-то время. Несколько лет все шло хорошо, а потом он опять покатился по наклонной.

— Но в армии ему дали прекрасную характеристику, — сказал Бурровс.

— Да, и это так. Он добился звания сержанта. А 604 танковый полк считался очень хорошим. И наверняка было не так просто дослужиться до звания сержанта. Да и его танковому полку пришлось нелегко в Африке. — Йенсен полистал документы в папке. — Пацифик был ранен там. Его танк загорелся от попадания снаряда. Весь экипаж погиб. Его тоже считали убитым. Его полк вынужден был отступить. Но через 24 часа началось наступление, и Пацифика нашли. Он был еще жив, и его отправили в лазарет в Англию. А после выздоровления его отправили назад в Америку.

— Ему здорово повезло, — произнес Бурровс.

— Да, ведь многие не вернулись с этой войны. Но его везение кончилось, его все-таки убили. В общем-то это неудивительно. Все умирают рано или поздно. Ведь жить вечно нельзя. А я бы хотел, — сказал Бурровс.

Я отпросился у Хайнеса на один час после обеда. Он отпустил меня.

Мне нужно было попасть в фотолабораторию, адрес которой я вчера нашел.

В помещении фотолаборатории пахло сухими негативами, проявителем и другими химикатами. За столом сидел мрачный служащий с квадратным подбородком. Он терпеливо подождал, пока я написал ему свой вопрос-просьбу.

Есть ли у вас фотографии небоскребов Нью-Йорка?

Он прочитал мой вопрос вслух и добавил:

— Это все равно что спросить, есть ли соль в океане?

Я показал ему открытку, которую нашел у Розмари, и спросил, не знает ли он, где находится этот небоскреб.

— Эта открытка сделана с очень плохого негатива, которым пользуются, очевидно, не меньше десяти лет. И к тому же, она так сильно заретуширована. — Он еще раз посмотрел внимательно на открытку. Заглянув в картотеку и отобрав шесть негативов, я стал рассматривать и сравнивать их с моей открыткой. Потом сказал: — Я думаю, что это здание находится или на Тридцать шестой улице недалеко от Шестой авеню или на Тридцать восьмой улице.

Он откинулся в кресле и добавил:

— Да, да, мне кажется оно должно находиться там. За эту информацию вы ничего мне не должны.

Я поблагодарил его и вышел из лаборатории. Поскольку я находился недалеко от Тридцать восьмой улицы, то решил поискать этот дом. Нашел я его довольно быстро. В холле на стене висела табличка с фамилиями жильцов. Я ее тщательно изучил, но не нашел ни одного знакомого имени.

Поскольку у меня еще было время, я отправился к другому дому, о котором мне сказали в фотолаборатории. Он находился недалеко отсюда. И из него я вышел ни с чем. Единственное, что я узнал и что могло мне помочь, было то, что на первом этаже этого дома находился банк. Это был Первый Международный Экспортный Банк.

На свое рабочее место я вернулся вовремя. Хайнес спросил, уладил ли я свои дела. Я кивнул ему и занялся работой.

Во время работы у меня было достаточно времени для размышлений. Совершенно ясно, что для того, чтобы найти Вайнрайта, нужна помощь адвоката. Вдруг я вспомнил, что в списке жильцов того дома, где жила Розмари Мартин, я видел фамилию Вайнрайта.

Я решил нанять адвоката.

Вечером после работы я пошел прогуляться по Нижнему Манхэттену. Это был район бедняков. Дома здесь были старыми и неухоженными. На одном из них я увидел табличку с фамилиями адвокатов. Переписав адреса, я отправился по ним. Первые три бюро, в которые я наведался, были закрыты. Лишь в четвертом я увидел за исцарапанным письменным столом небольшого круглого человечка, который копался в каких-то папках. Его звали Боцелл.