Анатолий Степанов - Без гнева и пристрастия

В начале телефонного разговора он вскочил, а теперь снова сел. Сложил мобилу, засунул в карман, решительно допил остатки кофе.

— Беда? — участливо спросил Корень.

— Беда, — подтвердил Сырцов, опять встал и сообщил: — Я пойду.

— Наша предварительная договоренность остается в силе?

Ощерившийся Сырцов злобно глянул на него и, задыхаясь, потребовал:

— Найди, найди мне его, Тарас! Он нужен мне как можно быстрее!

— Найду, Жора. Но все-таки скажи, что случилось.

— Девушку похитили.

— Ксению Логунову? Вашу Ксюшку, да?

— А кого же еще?!

…Привилегированная ментовская тачка стояла там, где автомобилям стоять нельзя. Но на то она и привилегированная. Махов узнал сырцовский джип на расстоянии и взмахом руки призвал к себе. Джип тоже нарушил все правила дорожного движения.

— Поедешь вслед за нами. Если что срочное по радиосвязи, оповестишь сигналом, — приказал своему водителю полковник и влез в джип Сырцова.

Миновали Крестовский мост и влились в суетливую Ярославку. Молчали, глядя на зады шедших перед ними автомашин. Первым не выдержал Махов.

— Подробностей — не надо?

— Нет, — ответил Сырцов небрежно и, противореча себе, спросил: — Кто был за старшего?

— Капитан Гудков.

— Вроде бы не дурак и не лентяй.

— Да не виноват Гудков, не виноват! — прокричал Махов.

— Но кто-то виноват.

— Мы все, Жора, мы все! Самодовольные действия по наработанным схемам — вот общая вина. А тут спланировал операцию изощренный.

— Что предпринял?

— А что может предпринять ментура? Операция «Перехват», мать ее… которая, скорее всего, не даст никакого результата при таком раскладе. Рутина, будь она неладна!

— Сам-то ничего не надумал?

— Понимаю, Жорка, что все завязано, перевязано и теперь нам навязано, чтобы мы корячились в смятении. Но как все развязать…

— Хоть теперь-то ты уяснил, что это не уголовные игры?

— Отстань, и без тебя тошно. — Махов ни с того ни с сего включил радио и попал на манерную деву, которая пела нечто игривое про мужичка, к которому она обращалась с такими загадочными словами:

Слегка ошарашенный, Сырцов процедил:

— Какие еще трещинки? Это у бабы трещинка, а не у мужика!

— И у нас с тобой тоже трещинка, — отмахнулся мент. — Трещим по швам, Жора. Как я в глаза Лидии Сергеевне посмотрю, что Смирнову скажу?

— Скажешь то, что мне сказал. Только без мата и истерики.

— Они очень старые, Жора.

— Они железные, Леня. Мы послабее будем.

Диджей пулеметно пробормотал неразборчивое, и манерную деву сменил мальчик, запевший свежим голоском про другого мальчика:

— Да выключи ты его! — раздраженно потребовал Махов, забыв, что это он врубил радио.

— Нервишки у тебя сейчас никуда. А песня весьма интересная. Мальчик, видите ли, хочет в Тамбов! Хочет, а сам шурует в Москве.

— У меня нервишки, а у тебя сдвиг по фазе. Кто это в Тамбов хочет?

Сладкоголосый продолжал скороговоркой:

— И не полетят ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра… — пообещал Сырцов. — Ты был прав, Леня, все завязано, перевязано и нам навязано.

— Ни черта не понял, но и ты прав, наверное.

«Гранд чероки» пролетел мост над железной дорогой и свернул направо.

— Через десять минут мы у них. Как распределимся? Там сегодня сбор всех частей.

— Александр Иванович и Лидия Сергеевна мои, — решился Махов. — А с остальными ты разберешься.

…На террасе, освещенной закатным солнцем, старческая (за исключением Кузьминского, который держал себя еще за молодого) компания, слегка балуясь легкими (Кузьминский — совсем не легкими) напитками, обстоятельно разговаривали о болезнях.

За разговором не заметили, как в дверях оказались Сырцов с Маховым, которые почти синхронно произнесли зловеще:

— Здравствуйте.

Переждав ответные, вразнобой, приветствия, полковник Махов решительно приступил к нелегким своим обязанностям:

— Лидия Сергеевна, Александр Иванович, я должен сообщить вам нечто важное.

— Только нам? — дрогнувшим голосом спросила Лидия Сергеевна и встала. Поднялся с кресла и Смирнов.

— Пока — да, — подтвердил Махов. Он настойчиво рассматривал дощатый пол.

— Пройдемте в столовую, Леня, — предложила Лидия Сергеевна и повела в дом Махова. За ними поплелся Дед. Со спины — старик стариком.