Анатолий Степанов - Без гнева и пристрастия

— В данный момент я — Георгий.

— Уж не Петрович ли?

— Почему «Петрович»? — удивился бывший Денис Ричардович.

— В честь Сырцова.

— Дался вам Сырцов! — слегка осерчал Георгий.

— Вам, — повторил Альберт. — А кто еще Сырцова поминал? Хунхуз?

Перехватывал инициативу у Георгия Альберт. Даже позволил себе поддавить самую малость. Мятеж на «Эльсиноре». Георгий улыбнулся презрительно:

— Боишься ты Сырцова до кровавого поноса, Альберт.

— Боюсь, — признался Альберт. — Я знаю его. И ты испугаешься, если он возьмется за тебя всерьез.

— Так застрелил бы свой страх. Была у тебя такая возможность. А ты в дерево выстрелил.

— И у тебя была такая же возможность. Я бы тебе ствол на минутку одолжил.

— А я его не боюсь.

— И зря, — завершил пикировку Альберт. — Все, съехали с базара. Пора в суровые будни. Позвал — значит, нужен. Для чего?

— Мы окончательно расчистили поляну. Нет ни колючих кустов, ни коварных кочек. Пора играть в футбол, Альберт.

— Для настоящей игры поле расчертить надо. Чтобы и штрафная площадка была видна, и точка для пенальти.

Хан-Георгий вытянул из внутреннего кармана шелкового пиджака удлиненный конверт и небрежно кинул его на колени Альберту.

— Здесь все. Время, место, план-схема улиц и двух переулков, наиболее выгодная точка, маршруты подхода и отхода.

Альберт двумя пальцами за угол поднял конверт, покачал, играясь:

— Рискуешь. Такое на бумажке и в кармане. А вдруг…

— Что — вдруг?

— А вдруг тебя Сырцов за жопу, а?

— Достал ты меня своим Сырцовым!

— Он и твой тоже. Ну остынь, остынь, я шучу.

Выглянуло солнышко, и пропал дождь. Георгий вышел из-под навеса, пощурился на яркое светило, расправил грудь:

— Хорошо!

Не понял его неотесанный плебей. Покряхтев, спросил:

— Планчик этот кто нарисовал?

— Незачем тебе это знать. Твое дело — выполнять, — не оборачиваясь, отбрил Георгий.

— Охо-хо! — Альберт тоже встал, потянулся. — Небось какой-нибудь тонконогий умный фраерок в очках, теоретик хренов. А на практике… Мне все самому проверить надо… как там тебя… Георгий.

— Проверяй, — легко разрешил Хан.

Нет, Константин — не его. Константина надо Деду оставить. Они нравились друг другу. Дед не забыл своего восхищения действующим футболистом десятилетней давности и, как мог только хитрющий Дед, без особых усилий завоевал симпатии и уважение Кости, который с несколько даже мистическим восторгом наблюдал за действиями старого сыскаря в деле об убийстве мнимых поп-звезд. Дед сумеет ласково уговорить Константина на внедрение. Он, Сырцов, понятно, приятель, но между ними — пусть не реальностью, пусть тенью былого — Дарья.

Сырцов понял, почему разозлился на Деда, на «совет в Филях», на весь белый свет. Злишься на других за свои промахи. А промах был. Удовлетворившись первым и, безусловно, предсказуемым результатом, дальше по веревочке не побежал.

В строгую телевизионную контору его не пустили. А пропуск ему выписать никто не мог; деятельный предприимчивый корреспондент Убежко был на съемке. Обещали скорое его появление, так что пришлось томиться, как некрасовским крестьянам, у парадного подъезда. У недалекого киоска без особого удовольствия сжевал подтаявший конус мороженого, понаблюдал за ножками дамочек, спешивших к станции метро «Парк культуры», и вот он, разрисованный «микрик». Встал у дверцы салона, а Убежко соскочил с сиденья рядом с водителем, но не попытался ускользнуть от Сырцова: увидел, притих было, но искусственно взбодрился, чтобы слабину не показать.

— И что же ты здесь у нас потерял, Сырцов?

— Веру в человечество, — мрачно сострил Сырцов.

— Но стоишь и ждешь. Значит, надеешься найти?

— Что с возу упало, то пропало. А нашел неполноценную замену. Тебя. С паршивой овцы хоть файф-о-клок. Отойдем-ка в сторонку.

«Микрик» разгружался, а они приступили к беседе у аптеки «36,6».

— Мне некогда, Сырцов, — хорохорился Убежко.

— Мне тоже. Быстренько свяжи меня с тем пареньком, что предоставил тебе гея для провокации.

— Два пальца об асфальт, — обрадовался Убежко, что не его трепать будут, и взялся за мобильник. Сырцов придержал его руку.

— Обожди. Парочка вопросов сначала. Где он сейчас может быть?

— А где ему быть? У себя, в редакции журнала «Мужчина и женщина».

— Далеко эта редакция?

— Да нет. В Староконюшенном.

— Сломается, если нажать?

— Ты кого хочешь сломаешь.

— Теперь звони, ничего не говори, просто узнай, на месте ли он.