Донна Леон - Мера отчаяния

— Не думаю, что смогу сделать это до тех пор, пока расследование не закончится, синьора. Но, когда это случится, я вам все расскажу.

— Спасибо. — Она вдруг встала и двинулась к выходу. Брунетти опередил ее, открыл дверь и отошел в сторону, пропуская ее. — В таком случае я поеду домой, — произнесла она и, не прощаясь, покинула комнату.

Он вернулся к столу офицера, телефоном которого уже пользовался прежде, и, не спрашивая разрешения, еще раз позвонил синьорине Элеттре. Едва услышав его голос, она сказала, что криминалист уже выехал в Кастельфранко, чтобы забрать в морге образцы ткани, и попросила его дать номер факса. Он положил трубку рядом с аппаратом и отправился к дежурному сержанту, тот записал для него требуемый номер. Передав его синьорине Элеттре, он вспомнил, что в это утро еще не разговаривал с Паолой, и позвонил домой. К телефону никто не подошел, и он оставил сообщение, предупреждая, что задерживается в Кастельфранко, но сегодня непременно вернется.

Брунетти сел, облокотился о стол и закрыл лицо руками. Через несколько минут кто-то произнес:

— Простите, комиссар, это для вас.

Брунетти поднял голову и увидел, что перед столом, который ему отвели, стоит молодой полицейский. В левой руке он держал свитки факсов, довольно много.

Брунетти попытался улыбнуться ему и протянул руку, чтобы взять документы. Разложил их на столе, как мог, разгладил. И стал читать, радуясь тому, что синьорина Элеттра поставила «звездочки» напротив звонков между номерами, информацию о которых он запрашивал. Бумаги он разложил на три отдельные стопки: Палмьери, Буонавентура, Митри.

На протяжении десяти дней, предшествовавших смерти Митри, было сделано множество звонков с мобильного Буонавентуры на телефон «Интерфара» и обратно, один из разговоров длился семь минут. Накануне убийства, в девять двадцать семь вечера, из дома Буонавентуры звонили Митри. Беседа продолжалась две минуты. В ночь, когда было совершено преступление, почти в то же самое время, последовал вызов из квартиры Митри Буонавентуре: пятнадцать секунд. После этого — три звонка с фабрики на сотовый Палмьери и разговор между домами Буонавентуры и Митри.

Он сгреб бумаги в одну кучу и вышел в коридор. Оттуда его провели в небольшой кабинет, где он не так давно оставил Буонавентуру. Теперь напротив него сидел темноволосый мужчина, на столе перед ним лежал кожаный портфель и открытый блокнот в такой же кожаной обложке. Он обернулся, и Брунетти узнал Пьеро Кандиани, адвоката по уголовным делам из Падуи. На Кандиани были очки без оправы, за стеклами комиссар разглядел темные глаза, в которых удивительным — особенно для адвоката — образом сочетались ум и искренность.

Кандиани встал и протянул ему руку:

— Комиссар Брунетти!

— Здравствуйте, синьор адвокат, — поздоровался Брунетти и кивнул Буонавентуре, не удосужившемуся даже подняться.

Кандиани выдвинул оставшийся стул и дождался, пока Брунетти сядет, после чего занял свое место. Небрежно указав рукой на потолок, он заметил:

— Полагаю, наш разговор записывается.

— Да, — признался Брунетти. И, чтобы не тратить время попусту, он громко назвал дату и время, а также имена всех троих.

— Насколько мне известно, вы уже беседовали с моим подзащитным, — начал Кандиани.

— Да. Я расспрашивал его о зарубежных поставках медикаментов, осуществляемых «Интерфаром».

— В страны ЕЭС? — поинтересовался Кандиани. — Сейчас как раз введены новые правила…

— Нет, — перебил Брунетти и взглянул на Буонавентуру: тот сидел нога на ногу, закинув руку за спинку стула.

— Речь идет о поставках в страны третьего мира.

Кандиани что-то записал в своем блокноте и, не поднимая головы, спросил:

— А почему полицию интересуют эти поставки?

— Похоже, что значительная часть медикаментов в них была с истекшим сроком годности, а также в ряде случаев там содержались бесполезные вещества, выглядевшие как настоящие лекарства.

— Ясно. — Кандиани перевернул страницу. — И какие доказательства вы можете привести в подтверждение этих обвинений?

— Показания сообщника.

— Сообщника? — Кандиани не пытался скрыть скепсиса. — Могу я спросить, какого сообщника вы имеете в виду? — произнося это слово во второй раз, он вложил в него ярко выраженный оттенок сомнения.

— Начальника производства фабрики.

Кандиани взглянул на своего клиента, тот пожал плечами, не то смущаясь, не то показывая, что понятия не имеет, о чем говорит Брунетти. При этом он поджал губы и моргнул, словно отгоняя прочь вероятность того, что заявление комиссара может оказаться правдой.