Донна Леон - Мера отчаяния

Они преследовали его на протяжении нескольких минут, но он не замедлил шага и не обращал внимания на их присутствие. Потом внезапно свернул на узкую калле. Некоторые репортеры, плохо знавшие Венецию, вероятно, испугались темноты переулка, другие отстали — за ним никто не пошел. Добравшись до перекрестка, он повернул налево и двинулся вдоль набережной канала, оглянулся — никого.

Из телефонной будки на кампо Санта-Марина комиссар позвонил домой. Паола сообщила ему, что оператор с камерой обосновался напротив входа в квартиру и трое репортеров долго мешали ей войти, пытаясь взять у нее интервью.

— Значит, я пообедаю где-нибудь в кафе, — сказал он.

— Прости, Гвидо, — проговорила она. — Я не… — Она осеклась, а ему нечего было сказать в ответ на ее молчание.

Да, похоже, она все-таки не представляла всех последствий своего поступка. Очень странно для такой умной женщины, как Паола.

— Что ты собираешься делать? — спросила она.

— Вернусь на работу. А ты?

— У меня не будет занятий до послезавтра.

— Ты же не можешь все это время просидеть дома, Паола.

— Господи, это все равно как в тюрьме…

— В тюрьме хуже, — уверил ее Брунетти.

— Ты придешь домой после работы?

— Конечно.

— Правда?

Он хотел сказать, что ему некуда больше идти, но понял, что она неправильно истолкует его слова, если он сформулирует свою мысль именно таким образом. Поэтому он произнес:

— Я больше никуда не хочу идти.

— О, Гвидо! — выдохнула она. — Ciao, amore — пока, любимый! — И положила трубку.

Он сразу же забыл про все эти нежные чувства, как только увидел толпу, ожидавшую его по возвращении у дверей квестуры. Пока он шел от моста Понте-деи-Гречи к сборищу представителей прессы, в голове его проносились «птичьи» метафоры: вороны, коршуны, гарпии сгрудились перед квестурой плотным полукольцом, и для полноты картины не хватало лишь разлагающегося трупа у их ног.

Один из них заприметил Брунетти — глазки бы ему выколоть! — и, не сообщая о его появлении своим товарищам, скользнул в сторону, заторопился навстречу комиссару, держа в руке микрофон, словно хлыст, каким погоняют скот.

— Комиссар! — начал он, находясь еще в метре от Брунетти. — Dottore Митри уже решил выдвинуть против вашей жены гражданский иск?

Брунетти остановился и улыбнулся:

— Полагаю, вам лучше спросить об этом Dottore Митри.

Пока он отвечал, толпа ощутила отсутствие своего коллеги и все головы обернулись, словно охваченные коллективным спазмом, на голоса. В то же мгновение все сорвались с мест и помчались к Брунетти, держа перед собой микрофоны, будто пытаясь поймать ими слова, словно их следы еще могли витать в воздухе вокруг комиссара.

Во время этого великого переселения народов один из операторов споткнулся о кабель и упал, его камера рухнула на землю вслед за ним и разбилась. Линза выскочила из расколотого аппарата и покатилась по набережной, словно банка из-под содовой, которую мальчишки на улице пасуют друг другу вместо мяча. Все остановились то ли от удивления, то ли от неожиданности и наблюдали, как линза скачет к ступенькам, спускавшимся к воде. Вот она добралась до верхней ступеньки, перекатилась через край, едва касаясь, прыгнула на вторую, потом на третью и с тихим всплеском погрузилась в зеленое зеркало канала.

Брунетти воспользовался тем, что репортеры отвлеклись, и устремился к дверям квестуры, но представители прессы быстро пришли в себя и кинулись ему наперерез.

— Вы подадите в отставку?

— Правда ли, что вашу жену уже прежде арестовывали?

— Она действительно скрывается от правосудия?

Он улыбнулся своей самой мягкой улыбкой и пошел дальше, не расталкивая их, но и не позволяя преградить ему путь. Когда он добрался до входа, дверь открылась, и на пороге по обе стороны от нее возникли Вьянелло и Пучетти. Они вытянули руки, мешая журналистам пробраться внутрь.

Брунетти вошел, Вьянелло и Пучетти последовали за ним.

— Хуже дикарей, ей-богу! — в сердцах выпалил Вьянелло и прислонился спиной к стеклянной двери. В отличие от Орфея, Брунетти не стал оглядываться и, не отреагировав на замечание подчиненного, двинулся по лестнице в свой кабинет. Услышав за спиной шаги, он все-таки обернулся и увидел Вьянелло, шагавшего сразу через две ступеньки.

— Он хочет вас видеть.

Не снимая пальто, Брунетти отправился в кабинет Патты. Синьорина Элеттра сидела за своим столом, перед ней лежал раскрытый выпуск «Газеттино».