Александр Скрягин - Главный пульт управления

Вольтемир Николаевич, по-офицерски коротко кивнул и пошел к автомашине с набитой электроникой кунгом.

Майор Мимикьянов посмотрел в хитрые цыганские глаза, подмигнул и направился следом.

Майор вошел в подъезд.

И сразу услышал голоса.

Сверху по широким каменным ступеням спускались Тима Топталов и Шура Мамчин. А за их спинами на десяток ступеней вверх – следовала похожая на сову женщина в больших очках. Это была, разумеется, дежурный администратор заводской гостиницы Ираида Михайловна Оскольцева.

– Не работает! – громко говорила Сова. – Ничего не работает!

– Не работает, потому что у тебя руки не из того места растут, Ираида! – мрачно отвечал ей Тима Топталов. – У тебя то место, что пониже спины – слишком большое, вот весь ум в него и ушел!

– Ой! – всплеснула коротенькими полными руками Оскольцева. – Умный какой! У него из правильного места растут! А ничего не работает!

Топталов остановился и обернулся к Сове всем корпусом:

– Все работало! Когда я твою стиралку включал, все работало!

– А я включила, не работает! – тоже остановилась администраторша, навесив над Тиминой головой метеозонды своей свободолюбивой груди. – Если у тебя и нужное место так работает, то, извините меня!.. Не завидую я Ритке Лебеденке! – блеснула очками Ираида Михайловна.

Как предположил Ефим, именно злосчастная Ритка, а совсем не упрямая стиральная машина и являлась подлинной причиной скандала на лестнице.

– Какое нужное место? – вскинулся Тима. – За то место, будь уверена, голуба! Работает без замыканий!

– Да? – строго спросила женщина.

– Как пускач на танке! – заверил Тима.

– На танке? – уточнила отставная конструкторша.

– Да. На танке, – с важностью в голосе произнес Топталов.

– Ха! – пренебрежительно махнула ладонью женщина. – На ваших танках все пускачи – барахло!

Тима на какое-то время даже онемел от возмущения. Он замер на месте и какое-то время изображал из себя скульптуру пораженного молнией. С трудом он справился с собой, повернулся все корпусом к Оскольцевой и с угрозой произнес:

– Много ты понимаешь в пускачах, Ираида!

Потом танкостроитель сдвинулся с места и начал подниматься по ступенькам.

Ираида Михайловна, отступая, попятилась по лестнице вверх. Но не успокоилась. С женским занудством она шипела:

– Ничего не работает! Все ваши пускачи – барахло!

Еще секунда и Тима бы рванулся по ступеням, как идущий в атаку танк. Тут уже могло пострадать, если уж не здоровье, то женская гордость гражданки Оскольцевой, наверняка.

К счастью, на помощь женщине пришел уже спустившийся вниз и вставший рядом с Ефимом Шура Мамчин.

– Тима, кончай изображать из себя придурка! – крикнул он. – Идем! На месте посмотрим, что там со стиралкой!

Лысый купол Шуриной головы, очевидно, только что протертый лосьоном после бритья, светился в сумерках подъезда, как большая матовая лампа.

«Видимо, – подумал майор, – недовольная ремонтом стиральной машины Ираида Михайловна пришла жаловаться на Тиму Шуре Мамчину. Он жил на третьем этаже, прямо над квартирой пенсионера Гергелевича. И, к своему счастью, застала у него в гостях предмет своей жалобы».

– Шура! Хоть ты скажи! Я ж при тебе включал! – никак не мог остановиться и прекратить принципиальную дискуссию Тимофей Павлович.

– Тима! – рявкнул, теряя терпение, Мамчин.

Топталов прекратил подъем, развернулся и с мрачным видом начал спускаться вниз. Вслед за ним последовала и Ираида Михайловна. При этом она предусмотрительно держалась на безопасном расстоянии в десяток ступеней.

– У вас тут смотрю, скандал! – сказал Ефим Шуре.

– И не говори, Ефим Алексеевич! Мы без этого не можем! – кивнул инженер.

Спустившись, Тима и Ираида Михайловна, оба надутые, как наказанные первоклассники, молча продефилировали мимо майора, и вышли на улицу.

Мамчин развел руками: дескать, сам видишь, как живем! Потом кивнул Ефиму и тоже покинул сумеречный подъезд.

Майор поднялся по лестнице на второй этаж и позвонил в квартиру, где жил бывший начальник отдела СКБ «Экран», а ныне пенсионер Гарри Григорьевич Гергелевич.

Дверь открыла Генриетта Павловна.

Она почему-то сокрушенно покачала головой, но ничего не сказала, а показала рукой в направлении столовой.

Гарри Григорьевич сидел за столом над листком, слегка помеченным формулами. Точно так же, как и полдня назад.

Неяркий вечерний свет из окна высвечивал две фотографии на стене.