Николай Шпанов - Ученик чародея

— Проследим ваш путь с момента появления в окрестностях Риги, — сказал он Квэпу. — Вы приехали на остров у озера Бабите…

Квэп отрицательно качнул головой.

— Вы пришли на явочную квартиру на старой мызе.

— Отрицаю.

— Вы вступили в контакт с Линдой Твардовской, проживавшей на мызе по документам Эммы Юдас.

— Отрицаю.

— Вы наладили связь с уголовником Василием Крапивой и завербовали его в помощь себе для убийства Круминьша.

— Отрицаю.

Грачик молча нажал кнопку звонка и сказал вошедшему сотруднику:

— Введите Твардовскую, — и быстро обернувшись к Квэпу: — Вы были у жены на острове в тот самый вечер, когда совершили покушение на мою жизнь, отправив меня на дно Лиелупе. — Грачику показалось, что в глазах Квэпа промелькнуло что-то вроде злобного торжества. Но он молчал. — Отвечайте же, Квэп!

— Я никогда не был на острове… не совершал покушения.

Грачик положил перед Квэпом кусок картона, где, прикрытый целлофаном, был наклеен окурок.

— Это ваш окурок, я взял его из пепельницы на столе у Твардовской, когда вы убежали через заднюю дверь дома.

— Это не мой окурок.

— Нет, ваш! Вот доказательство. — Грачик выложил перед Квэпом второй картон с целой коллекцией бережно расклеенных окурков. Концы их были искусаны. — Это вы курили у меня, на предыдущих допросах. Все папиросы носят следы тех же зубов, которыми был надкушен и кусок мыла в доме некоего Винда в Цесисе… Помните такой случай?.. «Винду» захотелось для верности намылить сделанную на верёвке удавку… Да, да, ту самую удавку, которой вы намеревались задушить Мартына Залиня… Может быть, вы не помните и этого?

— Отрицаю… — с механической монотонностью пробормотал было Квэп, но тут вспомнил, что в зубах у него и сейчас зажата папироса. Он с испугом выхватил её изо рта и швырнул в пепельницу. Потом, спохватившись, взял окурок размял его. Все это он, не смущаясь, проделал на глазах у Грачика.

— Это не мои окурки! — сказал Квэп. — Я никогда не курил ваших папирос.

Обескураженный такой наглостью, Грачик несколько мгновений так смотрел на своего подследственного, будто не понимал, как может мыслящее существо, так или иначе homo sapiens [27] Буквально «мудрый человек» (лат.), т. е. мыслящее существо. , а не просто животное о двух руках и двух ногах быть таким последовательно тупым и тупо последовательным.

— И попытка утопить меня — тоже не ваших рук дело? — негромко, как будто из последних сил, спросил Грачик.

— Нет.

— И вот это, — Грачик выбросил на стол гребешок с поломанными зубьями, — не принадлежало вам?

— Нет.

— А между тем, — с новым зарядом терпения продолжал Грачик, — по застрявшим на этом гребне волоскам эксперты установили, что он ваш. — И не обращая внимания на то, что Квэп равнодушно пожал плечами: — Вы выронили этот гребень, когда лежали под моей машиной и разъединяли тормозные тяги вот этим ключом. Вы думали, что я стану спускаться с берега в «Победе» и вместе с нею нырну на дно реки. — Грачик положил перед Квэпом разводной ключ. — Разъединив тяги, вы бросили ключ в кусты… Не сообразили, что нужно было забросить в реку и это орудие преступления.

— Все, все отрицаю.

Ввели Линду Твардовскую.

— Вы не объясните нам, Твардовская, — обратился к ней Грачик, но она перебила:

— Я не Твардовская, а Юдас.

— Хорошо, не спорю: Юдас-Твардовская, объясните, почему на заброшенной и почти догола ободранной мызе появилось такое нарядное зеркало? Золочёная рама и прочее…

Твардовская посмотрела на Квэпа.

— Он объяснит.

— Нет, Твардовская, — твёрдо проговорил Грачик, — я хочу выслушать это и от вас.

Она с пренебрежением подняла одно плечо и, затушив окурок, сказала:

— Он купил его в комиссионке, в Риге. По его мнению, было вполне естественно, чтобы у меня стояло зеркало. В раму вделали второе стекло — словно бы заднюю сторону зеркала. Это стекло покрасили суриком. Между стёклами он хранил деньги. — Она вздёрнула подбородок: — В жизни не видела столько денег. Тысяч на сто советских, доллары, фунты. Мне хватило бы на всю жизнь… и с покрышкой.

— Что скажете, Квэп? — спросил Грачик.

— Отрицаю.

— Хорошо, — сказал Грачик, — пусть уведут Твардовскую… — Вот что, Квэп у нас есть три следа ваших пальцев: заржавевший оттиск на пистолете «вальтер», оттиск на этом самом зеркале и ваш собственный, взятый при аресте, — они тождественны… А теперь, Квэп.

— Прошу не называть меня Квэпом, — ворчливо запротестовал Квэп. — Я это отрицаю.