Владимир Кайяк - Следы ведут в прошлое

Или тот же Сауле, лысый толстяк Сауле, с которым я был знаком раньше. Уравновешенный, добродушнейший человек. Я слышал, что его никак не могли уговорить вступить в общество охотников: он уверял, что охота не спорт, а просто варварство, недостойное человека, и нечего над этим смеяться — Лев Толстой был того же мнения.

Нет! Эти двое не способны на изощренное притворство.

После работы, выйдя на улицу, я сказал Лапсиню:

— Помните шофера Лусте и его зрительную память? Помните, вы говорили, что человек путем тренировки может развить в себе любые способности, а не только мышцы. Известно ли вам что-либо о методах подобной тренировки?

— Конечно же, я еще тогда хотел вам рассказать, у нас в милицейской школе ребята как раз занимались этим. И не безрезультатно!

Он стал рассказывать, как его друзья это делали. Сравнительно просто: раскладывали на столе различные предметы, смотрели на них, затем рассказывали, что видели. Предметов клали все больше, а время на осмотр сокращалось. В конце концов человек с одного взгляда мог подробно описать увиденное.

— Да, да, — убеждал Лапсинь, — это чертовски интересно, хотя и трудно. Особенно если предметы необычные, не из тех, которые мы видим каждый день. Скажем, целый ворох предметов искусства различных стилей, всевозможных божков, безделушек и сосудиков неизвестного названия, какие я видел в квартире Зара...

— Когда же вы там побывали?

— Вместе с Бредисом, перед самым нападением на него. Мы ездили к вдове Зара.

— Перед нападением? В первый раз слышу! Что же вы там искали?

— Бредис сказал, что надо вовремя предупредить вдову, чтобы она ничего не трогала в комнате покойного мужа.

— Ого! Это же очень важно, Лапсинь! Почему вы мне сразу не рассказали?

— Я думал, вы знаете.

— Нет, не знал. Расскажите все по порядку!

— Приехали. Она встретила нас любезно, только была жутко заплаканная, усталая. Чертовски красивая женщина, несмотря на это... Извините, я, может, нетактично выражаюсь. А потом Бредис зашел в комнату директора, конечно, сначала попросил разрешения и просил, чтобы она зашла тоже. Она не хотела, ей, говорит, тяжело и неприятно находиться в комнате покойного, но все же зашла. Бредис сказал ей, чтобы в комнате ничего не трогали, он позже просмотрит более тщательно вещи директора, особенно переписку и другие бумаги.

Я взглянул на часы и сказал:

— Еще не настолько уж поздно, чтобы нельзя было явиться в незнакомый дом. Как по-вашему, Лапсинь?

— Конечно! Она же интеллигентный человек, должна понимать, что мы ее беспокоим не ради своего удовольствия. Никакой апории я тут не вижу.

Я улыбнулся. Мы помчались к дому Зара.

Одноэтажный особнячок, принадлежавший фруктово-консервной фабрике, в котором жили также и предыдущие ее директора, находился на окраине города, неподалеку от реки.

Когда мы подъехали, уже стемнело. С улицы особнячок был едва виден за каменной оградой и старым фруктовым садом. Лампочка у ворот позволяла прочесть надпись: Парковая улица, 7.

Калитка сада не была заперта. Мы вошли, под ногами хрустел гравий, вокруг — тишина. Поднялись на просторную, открытую террасу. Я позвонил.

Дверь отворил шестнадцатилетний сын Зара. Мальчик выглядел старше своих лет. Большие глаза глядели на меня вопросительно. Когда я назвал свою фамилию, на его лице отразилось откровенное недовольство, и я поспешил объяснить:

— Прошу извинить за беспокойство в поздний час, но нам необходимо поговорить с гражданкой Зар.

— Прошу, — сказал мальчик сухо, — зайдите сюда!

Рудольф, так звали сына Зара, провел нас в какую-то комнату, зажег свет и оставил одних.

Комната была большая, хорошо обставленная. Лапсинь был прав, здесь мы увидели «целый ворох» антикварных предметов, но размещены они были так, что не создавали впечатления загроможденности, — на двух больших стеллажах. Бронза, резьба по дереву, потускневшее серебро, как я определил наспех, просмотрев все.

Я хотел перейти к картинам, но не успел — вошла хозяйка, в черном платье, спокойная и сдержанная, как всегда. Я подумал, что Белла Зар великолепно владеет собой. То, что эта красивая женщина, предмет поклонения калниенских мужчин и нещадных пересудов завистливых женщин, пережила недавно тяжелую трагедию, выдавали только темные круги под глазами и сами глаза. Так смотрят тяжело раненные люди, которые стараются не выставлять напоказ своих страданий.

Мы поздоровались.