Владимир Кайяк - Следы ведут в прошлое

— Никаких отпечатков пальцев? — переспросил он задумчиво. — Эрудированный, стало быть, субъект. Рылся в бумагах, что же, посмотрим, что именно его интересовало.

На проверку содержимого стола у Бредиса ушло немало времени. Я между тем осматривал со вкусом обставленную квартиру, картины и фарфор, статуэтки, подивился огромной библиотеке Бредиса и с любопытством пробежал взглядом по корешкам книг. Поэзия... философия... кое-какие библиографические редкости.

Я стал читать стихи Пастернака, но моего знания русского языка не хватало на то, чтобы по-настоящему понять их. Досадный пробел в моем образовании!

Бредис покончил с проверкой, обернулся ко мне и объявил:

— На свою память могу положиться — не пропало ничего важного, только кое-какие заметки, относящиеся к убийству Зара. Заполучив их, преступник не мог, конечно, знать, насколько они малозначительны... А как у вас вообще дела?

— Все еще никак.

— Лаконично... Не сочтите за бестактность, я совсем по-товарищески хотел бы спросить вас: лежит ли в основе ваших методов следствия самоуглубление, анализ в молчаливом одиночестве, или вы не отвергаете и заключений других лиц, разумеется, достаточно компетентных?

Я сконфузился, как удостоившийся похвалы школьник. Он упомянул о «моих методах». При этих словах я насторожился, но в тоне Бредиса не уловил ничего подозрительного, голос звучал с неподдельной задушевностью.

— Можно ли говорить о каких-то моих методах! Если окажусь не безнадежным дилетантом и у меня будет возможность когда-нибудь действительно разработать нечто вроде метода, то, по-моему, в одиночестве я ничего не высижу, всегда буду готов прислушаться к мнениям коллег.

— Согласен с вами. Еще старик Платон знал, что в диалогах истина раскрывается наиболее быстро и всесторонне. Не думайте, — продолжал Бредис задумчиво, — что я вам завидую. Разве что подсознательно. Никто из нас достоверно не знает, что творится у него в джунглях подсознания, не может проанализировать себя до конца. А теперь мне пора возвращаться в больницу, я все еще нахожусь под властью педантов-эскулапов. Заболтался. — Бредис встал, провел левой ладонью по лицу и засмеялся. — А по дворам, по заборам да оградам вы с Лапсинем изрядно полазили... с упорством, достойным лучшего применения.

Это было сказано опять обычным тоном Бредиса, но сейчас мне и в голову не пришло обижаться. Я, в свою очередь, улыбнулся и сказал:

— Вы проверили материальные ценности в квартире весьма бегло. Может быть, при открытой двери что-нибудь...

— Сомневаюсь. Тот, кто здесь побывал, не нуждался в моем имуществе, а кроме него, никто не заходил. — Бредис все же заглянул в платяной шкаф, пожал плечами. — Все на месте. Других ценностей, с точки зрения заурядного вора, у меня нет. Вернусь из больницы, проверю как следует.

— Значит, со здоровьем все в порядке?

— По-моему, да, но эскулапам, увы, так не кажемся! Меня хотят еще на месяц упечь в санаторий, в «Упесличи». Потерял, вообразите, много крови. И нервы...

— Нервы?

— Да, а я был уверен, что у меня нервов нет вовсе. Но, попади им в лапы, они еще не то найдут.

На улице он простился с нами.

— Хорошо, что он отделался легким ранением, а то мне оставалось бы только... — пробормотал Лапсинь, не закончив.

А говорят, спортсмены — жизнерадостные люди!

Мои мысли вернулись к Бредису. Санаторий? Да еще и нервы? Вот уж кто ничуть не похож на нервного человека. Хотя и говорят, что внешность обманчива... По своему совсем скромному опыту я мог смело утверждать, что работа следователя не балует нервы, а нервные клетки не возобновляются — столько-то я знал из медицины.

Шли дни. Казалось, мои розыски уже не выйдут из тупика. Ничего нового я не нащупал и, как мог, избегал встречаться со Старым Сомом. Он не упрекал меня, не терзал язвительными вопросами, но нежеланный миг, когда мне придется предстать перед ним с отчетом, был уже не за горами.

Был субботний вечер, я лежал на тахте, заложив руки под голову, и смотрел на старого моряка, но казалось, даже он от меня отвернулся, не хотел вступать в диалог, который еще Платон считал лучшим средством для раскрытия истины.

Мысли метались. Где ошибка, допущенная, кажется, еще на исходной позиции моих поисков? Не слишком ли я отдался розыску человека, покушавшегося на Бредиса, забыв... Чепуха, я не забыл об убийце Зара, убийца и нападавший на Бредиса — одно и то же лицо. Во всяком случае, сообщники.