Елена Михалкова - Нет кузнечика в траве

— Где была?

— Внизу. На дороге. Ее там встретили.

— Кто встретил? — Илюшин задавал вопросы совершенно механически. Происходящее совершенно вышибло его из равновесия. Когда-то у Стругацких он прочитал: «Он ощутил какое-то беспокойство или даже страх, словно в лицо ему рассмеялась кошка». Оценить в полной мере точность этой метафоры ему удалось только сейчас.

— Машина. Большая. Черная. Не знаю, кто внутри. Мужчина, да, но кто-то еще? Нет, не знаю.

Девушка говорила чисто, как Ян. Макар ощутил себя стеной, в которую ударяют теннисные мячики ее слов и отлетают обратно.

— Так, — сказал он. — Стоп. Катерина!

— Это было рано утром.

— Катерина!

Она замолчала. Илюшин вытащил бутылку, опустошил ее в несколько больших глотков, а последним умыл лицо. Стало легче, но ненамного.

— Ты говоришь, — сказал он.

Девушка пренебрежительно дернула плечом.

— Ты говоришь по-русски!

Она невозмутимо смотрела на него, дожидаясь, пока он придет в себя.

— Какого черта? — риторически спросил Макар. — Почему все убеждали меня, что ты немая?

Катерина покачала головой:

— Не говорю. Очень редко.

— В крайних случаях?

Короткий кивок.

— Хорошо, а откуда ты знаешь русский?

Снова пожатие плеч. Она определенно не придавала этому никакого значения.

— Старуха. Жила с нами. Научилась.

— Роза?

В синих глазах мелькнуло что-то недоброе.

— Роза — моя мать. Не говорит по-русски. Не любит говорить совсем.

— Да, я заметил, — пробормотал Илюшин. — Катерина, прости, но я не понимаю… Ты научилась языку у женщины, которая жила с вами? А где она сейчас?

— Умерла. Она была старая, в голове песок. Послушай, ты ищешь русскую. — Катерина явно пыталась вернуть его на рельсы, с которых начался разговор. — Я видела ее, она уехала, живая.

Илюшин отошел в тень дерева, сел и прижался спиной к стволу. Катерина, поколебавшись, села перед ним по-турецки, положила руки на загорелые колени. Она была в той же пестрой рубашке, что и накануне. Ткань выглядела так, словно об нее годами вытирали испачканную кисть.

— Можешь с самого начала рассказать? — попросил он, обтирая лоб влажной рукой.

— Я спускалась утром к дороге. Коза убежала, я подумала, она внизу. Там, где… — она ненадолго запнулась, подбирая слово, — …роща. Увидела машину. Стояла в тени. Я не стала идти ближе, подождала.

Макар представил, как настороженно замирает девушка, выбежав из леса, при виде чужой машины.

— Женщина приехала на велосипеде. Бросила его в кусты. Села внутрь, уехала.

— Ты видела машину раньше?

Катерина отрицательно покачала головой.

— Запомнила номер? Хоть какие-нибудь цифры? Буквы?

— Нет. Не видела, было далеко.

— А водитель?

— Мужчина.

— Ты его узнала?

— Он совсем чужой. Не из деревни. Не из отеля. Турист? Я не отвечу.

— Можешь его описать?

Она задумалась.

— Плохо было видно, далеко. Темные волосы, рубашка с коротким рукавом.

— Толстый, худой?

— Обычный. Такой, как ты. Как я.

«Будем считать, без особых примет».

— Ты говорила об этом полиции?

Катерина пожала плечами, и он понял, что вопрос глупый. Конечно, с ней никто не стал беседовать. Диковатая немая девочка…

— А мне почему рассказала?

— Ты не скажешь людям.

Он не сразу догадался. Затем сообразил: она отчего-то уверена, что он сохранит ее тайну.

Девушка облизнула пересохшие губы, и Макар спохватился:

— Черт! Катерина, прости, я идиот!

Он торопливо протянул ей вторую бутылку. Ее лицо вдруг осветилось насмешливой улыбкой, и Макар снова растерялся: что он сделал не так? Но Катерина сняла со спины сумку — он только сейчас заметил, что у нее при себе довольно объемный рюкзак, — и вытащила термос.

— Я всегда ношу с собой. Нельзя без этого. Иначе тебя съест солнце. Солнце любит сухую еду: хрусть-хрусть!

Илюшин машинально кивнул, и лишь минуту спустя до него дошло, что это была шутка. Он покосился на Катерину. Она улыбалась, точно маленький ребенок, очень довольный своей остротой.

Некоторое время они сидели в молчании, отпивая каждый из своей посудины. Это напоминало чаепитие у Мартовского Зайца и одновременно — раскуривание трубки мира. Устанавливался контакт между представителями двух племен, но происходящее отдавало ненавязчивым безумием.

— Как ты будешь теперь ее искать? — Катерина поставила термос перед собой.

— Гаврилову? По машине. Говоришь, она была большая?

— Да. Квадратная. Черная.

— Я попробую найти ее в городе. Сначала отыщу хозяина машины, а через него — эту женщину, которая исчезла. Ты, кстати, не встречала ее раньше?