Дик & Феликс Фрэнсис - Ноздря в ноздрю

Полицейские, приехавшие на первом патруль­ном автомобиле, не знали, что и делать, вот почему даже не подходили к двери холодильной камеры, а в ожидании подкрепления растягивали вокруг ресто­рана бело-синюю ленту с повторяющейся надписью: «ПОЛИЦИЯ - ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН».

Я попытался уехать в «Скорой помощи» с Каро­линой, но меня остановил полисмен, сказав, что я должен остаться в ресторане и дать показания.

Так что я прошел в вестибюль, где на каменных плитках, лицом вниз, лежал Ричард. Ногой отодви­нул часть осколков, опустился рядом с ним на коле­ни. Не сомневался, что он умер, но на всякий слу­чай пощупал пальс на запястье левой руки. Пульса не было, а кожа уже похолодела. Как такое могло случиться с моим метрдотелем? Какое-то время я постоял на коленях, положив руку ему на плечо, словно мог утешить в смерти, а потом подошел по­лицейский и попросил отойти от трупа.

Наконец прибыло подкрепление: детективы в штатском, группа спецназа и армейские саперы. По­нятное дело, никто из них не стремился открыть дверь в холодильную камеру. Потому что внутри на­ходился человек с заряженным пистолетом. Они ре­шили подержать преступников там, чтобы они охла­дились в прямом смысле слова. Три градуса тепла — не слишком комфортная температура без пальто, перчаток и шляпы. А поскольку дело происходило погожим днем в конце мая, Петр Комаров и Джордж Кейли пришли в ресторан в рубашках с ко­роткими рукавами. Но я совершенно не переживал из-за этого.

Один из детективов допросил меня, и я попытал­ся объяснить, что произошло. Получилось сложно, да и его больше занимали мысли о преступниках в холодильной камере. Он сказал мне, что меня до­просят позже, в полицейском участке. Я зевнул, на­деясь, что произойдет это утром.

Перед тем как разобраться со взрывчаткой, сапе­ры потребовали, чтобы и я, и полиция покинули ресторан. Так что какое-то время я сидел на пласти­ковом стуле на автомобильной стоянке. Один из ме­диков подошел, накинул мне на плечи красное одеяло, спросил, как я себя чувствую.

— Все отлично, — ответил я и вспомнил другой случай, когда мне накидывали на плечи красное одеяло: на ипподроме Ньюмаркета в день взрыва. Но теперь действительно все было отлично. Кошмар закончился.

Шестью месяцами позже я открыл «У Максими­лиана» — великолепный ресторан в южной части Беркли-сквер в Мейфэре, где в основном подавали блюда французской кухни с тонким английским влиянием.

Открытие стало грандиозным событием, собрав­шим множество гостей. В одном углу обеденного за­ла даже играл струнный квартет. Я частенько погля­дывал на его участниц, четырех элегантных молодых женщин в черных платьях. Особо мое внимание привлекала альтистка. С длинными, до плеч, за­бранными в конский хвост волосами, синими глаза­ми, высокими скулами, тонким носом, широким ртом, волевым подбородком. На ее левой руке свер­кали бриллианты обручального кольца. Я подарил его ей, встав на колено в кухне, перед прибытием первого гостя.

— Я-то всегда думал, что твое имя Максуэлл, а не Максимилиан! — громыхнуло у моего уха. Подо­шел Бернард Симс. — Слышал, ты решил превра­тить истицу в жену. — Он покачал головой, улыб­нулся.

— Виновен, — ответил я, не в силах сдержать улыбку.

Все обвинения по статье семь Закона о качестве пищевой продукции от 1990 года с меня сняли, по гражданскому иску об отравлении мы решили все проблемы во внесудебном порядке. Истица сочла, что обвиняемый с ней полностью рассчитался.

Агент Каролины попытался потребовать свои пятна­дцать процентов, но Бернард объяснил ему, что он имеет право на пятнадцать процентов ее заработка, а в данном случае компенсацию истица получила не в денежной форме. Агенту, конечно, такой расклад не понравился, но, опять же, у Каролины возникли бы немалые сложности, попытайся она играть на 85% альта, сработанного в 1869 году Стефано Скарампеллой.

Детектив-инспектор Тернер в конце концов мне отзвонился и, едва я сказал, что знаю, кто взорвал бомбу на ипподроме, тут же примчался в Ньюмаркет. А после этого постоянно сообщал мне о ходе процесса. Комаров оправился от ранения в ногу и от переохлаждения в холодильной камере, после чего ему предъявили обвинение в двадцати убийствах, включая Ричарда, моего метрдотеля, которого мне теперь так недоставало. Ожидалось, что в скором времени ему предъявят обвинения в организации преступной группы и контрабанде наркотиков. Джорджа Кейли тоже обвинили в убийстве Ричарда, хотя Тернер полагал, что осудят Кейли только за по­собничество убийствам, поскольку Джордж пел как соловей, чтобы остаться на свободе или хотя бы по­лучить небольшой срок. Проведя обыск в доме Кей­ли, полиция обнаружила коробки с металлическими шарами. А в квартире Гэри удалось найти некий се­ребряный брелок вместе с ключом от парадной две­ри моего сгоревшего дома. Многие подробности публиковались в газетах, наиболее полной информа­цией могла похвастаться Клер Хардинг из «Кем­бридж ивнинг ньюс».