Андрей Хазарин - Товар для Слона

Несколько секунд Валентина только беззвучно раскрывала рот. А потом её прорвало:

- Идиот!!! Кого ты из себя корчишь?! Господи, какой кретин... Жить надоело?! Сказал же тебе папа - оставь её в покое!

- Папа сказал... - произнес Манохин слегка презрительно.

- Ах, ты ещё на папу хлебало разеваешь?! Да где ты сейчас был бы, если бы не папа? Или за решеткой, или на том свете! Это ты зажился, в долг живешь - папе должен! Папа из-за тебя... ладно, из-за нас... попал к Слону на крючок, а ты...

Валентина вскочила, нервно заходила по кухне. Снова плеснула себе в рюмку - только теперь коньяка. Опрокинула по-мужски. Опять зашагала туда-назад.

Отец Валентины, полковник милиции Кучумов, был для дочери не просто высшим авторитетом. Само его существование и должность обеспечивали и ей, и Манохину мощную защиту - далеко не всякий следователь или прокурор стал бы углубляться в делишки дочери и зятя первого зама начальника облуправления внутренних дел. И вовсе не требовалось Кучумову для этого давать указания, говорить хоть слово, да что там говорить - вообще что-то знать!.. Зато слово отца было для Валентины законом. И когда Слон сунул под нос полковнику ту проклятую видеозапись с рассказом шлюхи, сбежавшей из борделя и прямо обвинявшей Манохина и её с братом Юрой, отцу деваться было некогда, он уступил шантажу, стал пешкой в руках Дубова, лишь бы выручить детей... Вот в этом видела Валентина Дмитриевна свою вину, свою и мужа, и дала себе зарок: больше никак папу в жизни не подведу. А теперь Женька безмозглый...

Она вдруг резко повернулась:

- А ты, когда задание давал, не подумал, кто Аську прикрывает? На кого она сейчас работает? Ты не подумал, кому можешь дорожку перебежать? Ты вообще о чем-нибудь подумал?!

Ну что, что с ним говорить, что он сейчас понимает? Если он вообще когда-нибудь что-то понимал! Господи, как давит в висках! Но-шпу выпить, что ли? Нет, медленно действует...

- Дай сигарету!

Валя затянулась, второй раз, третий - и почувствовала, как отпускает голову и сердце перестает проламывать грудную клетку.Опустилась на стул.

- Так. Отвечай коротко и по существу. Ты говорил с этим, Лешей, Леней?

- Не говорил, я с родителями...

- Но надо же было узнать, кто его бил и за что!

- Виктор-второй к нему съездил, поговорил.

- Слава Богу, хоть до этого додумались! Ну рассказывай же, что из тебя слова клещами приходится тащить?!

- Сама глотку затыкаешь, - огрызнулся Манохин.

Валентина затянулась ещё пару раз.

- Все. Успокоились. Повторяй слово в слово все, что запомнил.

Манохин, хоть и мог иногда рявкнуть на жену, но не забывал, что в трудные моменты Валентина с отцом всегда оказывались его главным резервом и запасным выходом. Сейчас пьяный кураж постепенно покидал Евгения Борисовича и до него начало доходить, что Валентина, возможно, права, и что успешно выигранная схватка с родителями-куркулями далеко не исчерпала проблему.

- Иващенко была в НИИ ОП. Пешком прошла до Хазарской через сквер, ему тоже пришлось идти пешком. Возле Дворца бракосочетания села в белый "вольво"...

Валентина застыла.

- ...номер не то 00-01, не то 10-00...

- И тебе этот номер ничего не говорит? - голос Валентины зазвенел.

Манохин глянул, не понимая.

- Ты что, совсем мозги пропил?! Кто ездит на белом "вольво", номер "а 00-01 ЕТ"? Ты даже этого не знаешь? Слон, Слон на нем ездит!

- Погоди, погоди, - растерянно бормотал Манохин, - он за мной тогда "опель-рекорд" присылал, номер был с семеркой, что ли...

- Это за тобой, шестеркой, он послал "опель" с семеркой! Что, по-твоему, у него одна машина? Даже у тебя во дворе фирмы четыре штуки стоит! Господи, весь город...

Валентина оборвала себя. Помолчала, ещё раз затянулась, выпустила дым через нос.

- Что дальше было?

- Леша схватил какую-то тачку, поехал следом, но их притер и остановил белый "опель-рекорд"...

- Господи!

Тут и Манохин запнулся. Перевел дух, продолжил:

- Его вытащили из машины, стали кричать, зачем он за чьей-то женой следит, загнали в кусты, били и выспрашивали. Он все сказал, что знал, щенок...

Валентина презрительно скривилась. На языке уже вертелось "Ты бы на его месте ещё не то сказал", но вовремя сдержалась.

- Кто угодно сказал бы. Тем более мальчишка, который не понимает важности дела. Ладно, это все?

Манохин молча кивнул.

- Итак, тебе прямо было сказано: не трогай женщину. Сказано было, что так велел Слон, который и нас с тобой за глотку взял, и отца. А ты решил, что всех хитрее, - и вот теперь Слон знает, что его требование не выполнено. Настройся, что с этого дня начнешь ему отстегивать не десять процентов, а двадцать. И наше счастье, если обойдется деньгами, если не появятся новые трупы. Например, твой и мой...