Андрей Хазарин - Товар для Слона

Дубов чуть повел бровью, но промолчал. Алексею нельзя часто выговаривать, слишком казнится.

- Наблюдатель был задержан и допрошен. Гусак Алексей Сергеевич, 1977 года рождения, проживает по улице Бестужева-Рюмина, дом 37...

- Хм... Ваш тезка, мой сосед, - иронически отметил Борис Олегович.

- Сотрудник фирмы "Татьяна". Задание получил от Виктора-второго - это Терещенко Виктор Владимирович, нынешний начальник охраны "Татьяны", 1971 года рождения, Полтавская, 24, квартира 6.

- Такие мальчишки вместо Короля Артура? М-да, теряет марку господин Манохин...

- Терещенко, предположительно, получил приказ на эту слежку от Манохина лично.

- Непродуманный поступок со стороны Манохина, - обронил Дубов и поиграл желваками. - И что же сей юноша успел выследить?

- Место жительства, место работы, регулярные маршруты следования, личности сотрудников, описания внешности отдельных посетителей фирмы, адреса родителей и, предположительно, друзей - два адреса, без номеров квартир и фамилий. Наблюдения вел с 14 октября, в одиночку, без сменщика.

- Дилетанты... Что же вы его раньше не засекли?

- Хитрый. Лера его приметила ещё два дня назад, когда начала работать по Иващенко - он чинил во дворе фирмы АСДИК четыреста седьмой "Москвич". Там постоянно люди возятся с машинами, гаражики-сараюшки. А сегодня поймала на горячем.

- Поблагодарите от моего имени... Кто проводил допрос?

- Евженко Александр.

- Вам не кажется, Алексей, что братья Евженко несколько... м-м... грубоваты?

- Не беспокойтесь, Борис Олегович, клиент через неделю будет бегать.

- Надеюсь, не за Анной Георгиевной... Но, между прочим, охрану вы от меня отвлекли, Алексей.

- На три минуты двадцать секунд. Виноват, Борис Олегович. Ситуация потребовала.

- Полагаю. Тем не менее, не будем считать это прецедентом, Алексей...

И достаточно. Алексей ревностен и чуток. В данном случае чутье подсказало ему правильное решение.

* * *

Вечером в четверг Манохин пришел домой поздно, гораздо позже обычного. Валентина уже и злиться перестала - всерьез обеспокоилась, не случилось ли с мужем чего.

Измены она не боялась. Но у Евгения Борисовича стало пошаливать сердце. Вот это и тревожило.

Когда, наконец, щелкнул замок, она выскочила в коридор - ибессильно прислонилась к двери: муж как ни в чем не бывало снимал туфли.

- И где ты, друг мой дорогой, ошивался?

- В больнице был. У сотрудника.

- А позвонить?

- Не до того было.

- Что-то ты мне не нравишься. Выпил, что ли?

- Немного. Не волнуйся.

- Я не волнуюсь. И с чего это тебя к бутылке потянуло? С какой такой радости?

- Без радости, Валь. С родственниками сотрудника пришлось выпить.

Валентина опешила. Ее Манохин, человек безмерно щепетильный относительно табели о рангах, вдруг хлещет водяру с какими-то родственниками какого-то сотрудника! Что-то стряслось!

- Есть будешь?

- И побольше.

Ну хоть тут порядок - и Валентина Дмитриевна отправилась на кухню, в который уже раз за вечер подогревать ужин.

Пока она гремела сковородками, появился Манохин, одетый по-домашнему. Свято уважая заповедь насчет сердца мужчины, путь к которому лежит через желудок, Валя терпела с расспросами, пока муж не отставил пустую тарелку.

Потом заварила две чашки чаю покрепче, придвинула к Евгению варенье и присела на соседний стул.

- Расскажи-ка ты мне поподробнее. Что за сотрудник? Какие родственники? И с каких делов ты с ними водочку потреблял?

- Не водочку, а коньяк. А потреблял потому, что надо было.

- Ты лучше скажи, что за сотрудник? Уж не главбух ли твой в больницу загремел?

- Да пока миловал Бог... В больницу загремел один парнишка, новенький, из юротдела.

- Опять охрана дурака валяет? И во что этот парнишка вляпался?

- Избили его. Хорошо избили.

- А ты чего сочувствовать полез?

- Избили при выполнении задания. Моего задания.

- Прости, милый, я что-то не понимаю. С каких пор ты стал своим гориллам задания раздавать? Что, Виктора-второго тоже убили? Или он уволился? Да что происходит у тебя в лавке, черт подери?! - Последние полгода нелегко дались Валентине Дмитриевне, ей стало изменять профессиональное спокойствие. Вот и сейчас голос прозвучал излишне громко.

- Не ори! Сам в делах своих разберусь. Не лезь!

Валентина вскочила, будто её током ударило. "Не лезь!" Не было ещё такого, чтобы Манохин на неё голос повысил. И за что?!

- Не лезь?! Тебя полночи дома нет, в офисе нет, мобильник не отвечает, я все больницы, все морги обзвонила, милицию - не случилось ли с тобой чего-нибудь, не прихватило ли сердце, а ты теперь мне глотку затыкаешь?! Из-за какого-то сопляка орешь на меня? Скотина!