Полина Дашкова - Херувим (Том 2)

— Стас? — осторожно спросила женщина на другом конце провода.

— Да. Я слушаю, — он стоял посреди незнакомой прихожей и нюхал воздух чужой квартиры.

«Кто это? Эвелина? Галя? А может, какая-нибудь третья дама, неизвестная полковнику Райскому?» — гадал он, оглядывая кремовые стены прихожей.

— Что у тебя с голосом?

— Простыл немного, — Сергей откашлялся.

— Где ты был все это время?

«Галя должна знать, что я попал в аварию и лежал в больнице. Ее муж работает у меня на фирме, там об этом все знают. Стало быть, я говорю с Эвелиной? Но она ведь тоже могла позвонить на фирму?

— Ну что молчишь? У меня для тебя новости, надо срочно встретиться. Я звоню тебе каждый день. На фирме хамки-секретарши говорят, что тебя нет и бросают трубку. У родителей твоих никто не подходит. В чем дело, Герасимов?

— Родители улетели в Грецию, — промямлил Сергей.

— Я рада за них. А где пропадал две недели?

— В больнице лежал.

— Что, серьезно? — в трубке неприятно засмеялись. — Я уж думала, тебя арестовали за убийство шофера Гоши. Как же ты попал в больницу?

— Очень просто. На «скорой» привезли. Один кретин долбанул меня сзади, я въехал в машину, которая была спереди, очнулся в реанимации.

— О Господи, Стасик, что же ты не позвонил? Ужас какой! Ты цел? Как ты себя чувствуешь?

— Сейчас почти нормально. Отделался сотрясением мозга, ну и лицо порезало осколками ветрового стекла. А так все ничего. Вот, только сегодня выписали.

— Все, я к тебе еду прямо сейчас.

Возразить Сергей не успел, поскольку она тут же бросила трубку.

Наталья Марковна вошла в комнату и, взглянув на нее, генерал понял, что грек первую его, просьбу не выполнил.

— Я заказала на завтра билеты в Москву, — сказала она, присев на край кровати, — Стас останется здесь. Николай будет постоянно с ним рядом.

— Да, Наташа, — равнодушно кивнул генерал.

— Где тебя обследовали, Володя?

— В частной клинике. Как называется, не помню. Где-то на Соколе, неподалеку от метро.

— Но ты не пролежал там и суток, разве можно так быстро определить диагноз?

— Можно.

— Что они тебе предлагали?

— Ну что они могут предложить? Обычное меню. Операция. Резекция желудка и части кишечника. Трубка из живота. К трубке привязывают специальный мешочек. Потом химия, гормоны, лучевая терапия.

— Они могли ошибиться, — Наталья Марковна осторожно провела ладонью по его щеке, — такой диагноз не ставится за один день, человека кладут на обследование, собирается консилиум.

— Не надо, Наташенька. Я и без их аппаратуры все знаю.

— Давно?

— Ну как тебе сказать? Я почувствовал неладное в тот день, когда к машине Стаса прицепили взрывчатку. Первая настоящая боль пришла в тот вечер, когда позвонила Эвелина и я собирался поехать к ней вместе со Стасом. На следующий день я нашел в справочнике телефоны нескольких частных клиник экспресс-диагностики. Выбрал одну наугад, приехал, провел там около четырех часов, договорился, что мне скажут правду, какой бы она ни была. Через пару дней они позвонили, попросили приехать и сообщили мне результаты обследования. Честно говоря, я им не поверил.

— И правильно. Надо было все сделать по-человечески. Почему ты не лег на серьезное обследование?

— Ты не поняла, Наташа, — улыбнулся генерал, взял ее руку и поцеловал ладонь, — диагноз поставлен точный. Я не поверил, что они могут помочь. Не только эти врачи в этой клинике, но вообще никакие врачи. Они не умеют лечить рак. Ты помнишь, как умирала Мария Петровна? Мы с тобой навещали ее в онкоцентре на Каширке. Я так не хочу.

— Володя, ей было восемьдесят четыре. А тебе всего шестьдесят. Да, я с тобой совершенно согласна, они не умеют лечить рак. Но, во-первых, мы пока все-таки не знаем точного диагноза, а во-вторых, существуют всякие альтернативные методы, есть, наконец, чудо. Помнишь, ты рассказывал, как в детстве умирал от пневмонии, врачи от тебя отказались и помогла какая-то деревенская знахарка?

— Ты хочешь разыскать ту знахарку? — слабо улыбнулся генерал. — Лучше скажи, где Стас?

— На пляже.

— Он уже знает?

— Пока нет.

— Не говори ему. Я сам. И вообще я прошу тебя никому ничего не говорить. Я понимаю, скрыть не удастся, но чем позже все узнают, тем лучше. Помнишь, как ты не верила, что умер наш первый ребенок?

Генеральша напряженно застыла. Генерал продолжал держать ее за руку и почувствовал, как похолодели ее пальцы.

— Я думала, ты забыл Сережу.

— Нет, конечно. Просто слишком больно было говорить о нем. Я все эти годы чувствовал себя виноватым. Он умер у меня на руках, если бы я сразу заметил, что он не дышит, можно было бы спасти, сделать искусственное дыхание, массаж сердца. Но я слишком устал от переживаний, я был за него спокоен и волновался из-за Стаса.