Джеймс Холдинг: Конфликт интересов

- Хорошо, сэр, - подтвердила заказ диспетчер. - Пожалуйста, ваше имя?

- Артур Матини, - не моргнув глазом ответил я и затем снова

повторил все по буквам.

- Билет будет ждать вас в кассе, мистер Матини. Спасибо, что воспользовались услугами ТГА.

- Не стоит благодарности, - ответил я и повесил трубку.

Моя изжога вновь напомнила о себе, я тут же вытащил таблетку и, разжевав ее, покинул телефонную будку. Но несмотря ни на что, чувствовал я себя прекрасно. Кажется, дело сдвинулось с мертвой точки: я находился где-то на пути к долларам Матини.

Место 42 находилось у окна по левой стороне, почти в середине салона. Мое же место было у прохода на два ряда дальше. В салоне появилась красавица стюардесса. Из-под ее фирменной пилотки выбивались крутые завитки темно-каштановых волос. Большие карие глаза смотрели весело и доброжелательно. Я с удовольствием наблюдал, как она, загорелая, с точеной фигуркой и маленьким изящным носиком, наклонялась к пассажирам и, небрежно улыбаясь, отмечала их в своем регистрационном листе. Когда мы взлетали, я обратил внимание, что самолет заполнен только на четверть. Меня это вполне устраивало. Место 42 осталось свободным. В этом не было ничего странного при таком небольшом количестве пассажиров.

Интересно, а сам Матини отважился бы сесть на это место? Я думаю, вряд ли он захотел бы привлекать к нему внимание. Скорее всего, он как-нибудь обыграл бы эту ситуацию уже в полете. Что, впрочем, собирался сделать и я. Мы находились в воздухе не более получаса, когда стюардесса начала разносить легкую закуску и предлагать напитки. Я от всего отказался из-за моей изжоги, но зато поболтал со стюардессой, откровенно любуясь ее великолепной фигурой.

- Скоро ли Питтсбург? - поинтересовался я, вдыхая исходивший от нее аромат садовой гвоздики. Она засмеялась.

- Вы почти на месте, осталось всего полчаса полета. Вы уверены, что не хотите перекусить?

Я ответил ей, что недавно позавтракал. Она не спешила отходить, и я обратил ее внимание на то, что сегодня не так много пассажиров.

- По понедельникам всегда мало работы, - сказала она и еще ближе наклонилась ко мне.

Я вновь ощутил запах гвоздики.

- Сказать вам правду, - доверительно продолжала она, - я только рада. Это дает мне возможность передохнуть после выходных. - И она ослепительно улыбнулась мне, показав ровный ряд жемчужно-белых зубов. На этот раз ее улыбка не выглядела небрежной.

- Я не летал раньше этим рейсом. Можно мне пересесть к окну? осторожно спросил я.

- Конечно, вы можете занять любое свободное место.

- Спасибо.

Я встал, достал с полки свою дорожную сумку и, протиснувшись мимо стюардессы, подошел к манившему меня ряду. Чтобы не разбудить седовласого мужчину, я осторожно пробрался мимо его коленей к креслу под номером 42.

Устроившись на своем месте, я посмотрел в окно. Внизу простирались горы, чем-то напоминавшие с высоты зеленую морщинистую кожу.

На самом деле меня мало интересовал этот пейзаж. Для видимости я поглазел на него минуты три, пока не заболела шея, и отвернулся от окна. Стюардесса находилась в передней части салона и не обращала на меня никакого внимания. Сидящий рядом пассажир продолжал спать. Достав из кармана переднего сиденья рекламный буклет "Джетстар", я сделал вид, что читаю, полагая, что это выглядит убедительно.

Прикрываясь журналом и дорожной сумкой, которую я оставил на коленях, левой рукой я потихоньку начал обследовать сиденье.

Я толком не знал, что ищу. Там мог быть тайник, в котором спрятаны деньги или записка. Главное, по-моему, заключалось в том, что Матини должен был легко отыскать их. Скорее всего там находились деньги. Я мог поспорить, что только они интересовали Матини.

Не будь я уверен, что там что-то спрятано, я никогда бы не обнаружил тайник. Мои пальцы, скользя по изгибу сиденья, туго обтянутого гладким нейлоновым покрытием, неожиданно наткнулись на небольшую шероховатость. Это был длинный, тонкий лоскут, наклеенный поверх обивки сиденья. Я сразу понял, что за ним находится то, что я искал.

Поддев ногтем кончик лоскута, я отодрал его на полдюйма, словно пластырь с порезанного пальца.

Я осторожно огляделся вокруг. Сосед справа все еще спал, поэтому я рискнул наклониться и посмотреть вниз, на то место, откуда торчал лоскут. Даже при плохом освещении я заметил, что он ничем не отличается от обивки: тот же цвет и та же текстура. Несомненно, это была тонкая работа. Посторонний взгляд и через миллион лет не обнаружил бы здесь тайник. Я стал отрывать лоскут дальше. Он был довольно клейким и постоянно прилипал к моим пальцам.