Антон Леонтьев - Миф страны эдельвейсов

А вот ребенок бы все изменил – во-первых, она бы сумела добиться от Карла-Отто, чтобы он оставил своему отпрыску хотя бы один (а лучше не один!) миллиардик. Тогда до совершеннолетия сына или дочки Мишель в течение восемнадцати долгих лет могла бы распоряжаться деньгами по своему усмотрению. А во-вторых, если бы муж даже и не изменил завещания, она бы затеяла громкий судебный процесс с официальными наследниками, Корнелией и ее тремя братцами, и они наверняка в итоге пришли бы к соглашению. На миллиардик в таком случае рассчитывать бы не пришлось, но и пара сотен миллионов – тоже неплохо.

Имелся и третий, наиболее смелый план, от которого у Мишель даже чуть-чуть кружилась голова. Кто сказал, что она, выросшая в бедной семье, младшая из шести детей, не может получить все? Да, да, бывшая певичка мечтала получить именно все! Карл-Отто может оставить все свои финансовые активы, недвижимость и холдинг младшему отпрыску, ведь известно, что младшенького родители любят больше всего. Причем, так и быть, Мишель не имела ничего против того, чтобы взрослые его дети получили бы немного – скажем, по пять миллионов. Но для осуществления дерзкого плана требовалось: а) забеременеть; б) настроить старика против его старших детей; в) добиться изменения завещания.

С пунктом «б» Мишель справилась быстро и стравила мужа с Карлом, хроническим неудачником, предпочитавшим топить горе в алкоголе. Затем она удачно спровоцировала разлад родителя с Отто – бесталанным фанфароном, выставляющим напоказ свою фамилию, и наконец, с Морицем – глупым бездельником, к тому же с противоестественными наклонностями, которые были для мужа бельмом на глазу.

Труднее оказалось с Корнелией, ибо Карл-Отто ее ценил. Но не любил. Старик все ждал, что она подарит ему внука, но этого все не случалось. Более того, Корнелия как-то во всеуслышание заявила, что ненавидит детей, а Мишель тотчас передала ее слова. Постепенно, неделя за неделей, месяц за месяцем, она вгоняла клин между отцом и дочерью и в итоге одержала полную победу. Надо сказать, что чем быстрее прогрессировала болезнь, тем больше становилось ее влияние на супруга.

Не пришлось ломать голову и над пунктом «а». Старик давно был, так сказать, не в кондиции, однако она убедила его, что по-прежнему сходит с ума от его ласк. В действительности же Мишель находила утешение в объятиях молодых красивых мужчин, младше мужа лет на пятьдесят, а то и на шестьдесят. Кстати, отцом ребенка, которого она теперь ждала, был даже не симпатичный инструктор по верховой езде, как предполагала Корнелия, а безымянный официант на одном из приемов: десять минут неистовой страсти, и вот, пожалуйста, она готова стать матерью и, что важнее всего, опекуншей миллиардера! Когда блиц-тест показал, что она беременна, и семейный врач подтвердил это, сделав нехитрый анализ, Мишель тотчас сообщила радостную весть мужу.

Оставалось самое важное: пункт «в». Она же не могла сказать супругу в лицо, что он должен оставить ей (их ребенку!) побольше денег, а лучше даже, все, что у него имелось. Карл-Отто должен был сам прийти к такой мысли. Но беременность Мишель неожиданно возымела обратный эффект – граф вдруг вспомнил о своей первой любви, о какой-то русской по имени Анна. О любви, которая имела место быть – смешно сказать! – еще во время войны. Однако старик вдруг пожелал найти ту Анну!

В конце концов, Мишель удалось-таки вытянуть из мужа обещание оставить их ребеночку половину всего, чем он обладал. Мишель быстро подсчитала – получается не меньше пяти, а то и шести миллардиков. Ну что ж, ей за глаза хватит, даже при ее расточительном образе жизни, который, после кончины дорогого супруга, она планировала сделать гораздо более расточительным! Силы покидали Карла-Отто, и Мишель ужасно боялась, что старик умрет, так и не подписав новое завещание. А тут еще Корнелия начала угрожать, заявляя, что у нее есть компрометирующие фотографии. Если старик узнает, что ребенок не от него, то может ведь отобрать и жалкие пять миллионов, полагающиеся ей по контракту!

И тут на горизонте возникли две девицы-преступницы! «Господи, и почему ты так несправедлив ко мне?» – думала Мишель. Да и пускай бы они впрыснули мужу гремучую смесь из всех известных ядов, но не до подписания нового завещания, а сразу же после!

Но все пошло наперекосяк – старик умер, так и не поставив своей подписи под новым завещанием. Нотариус прибыл, когда Карл-Отто уже отдал богу душу. Мишель была вне себя от обиды и огорчения, но ее радовало одно: растущий живот. Корнелия и братцы от нее просто так не отделаются. Она получит виллу, драгоценности и пять миллионов и начнет тонкую игру. И добьется того, чтобы ей выплатили солидный куш. Конечно, в любом случае он будет не такой большой, как половина состояния покойного Карла-Отто, но все же лучше, чем ничего.