Антон Леонтьев - Ночь с Каменным Гостем

– И вы, конечно же, уверены, что это – проклятие королевы-самоубийцы? – рассмеялась я. – Кто-нибудь желает сопровождать меня?

Лакеи и горничные замерли в неловких позах и уставились в паркет.

– Ну что же, тогда я сама навещу дух несчастной королевы, – сказала я упрямо.

Комендант протянул мне горящую свечу и заметил:

– По понятным причинам, ваше величество, будуар не был электрифицирован. Но, быть может, вы передумаете…

Со свечой в руке я вступила в будуар. Я чихнула – в нос мне попала пыль. Тусклый огонек осветил большую комнату – шелковые обои, местами изодранные и изъеденные мышами, которые, видимо, не испытывали надлежащего трепета перед призраком, кровать с балдахином была покрыта серой накидкой, и только прикоснувшись к ней, я поняла, что это толстенный слой пыли. Судя по всему, в будуаре не проводили генеральной уборки многие годы!

Я заметила на стене портрет миловидной молодой женщины, одетой по моде середины шестнадцатого века. Это и была королева Флорентина, представительница рода Медичи. Потому-то она знала толк в ядах…

Я приоткрыла портьеру – окна выходили в сад. Мое внимание привлекла небольшая шкатулка, стоявшая на секретере. Что может быть в ней – сокровища давно умершей королевы? Я взяла небольшой палисандровый ящичек и открыла его.

На черном бархате покоилась драгоценность – перстень с треугольным синим камнем в обрамлении крошечных бриллиантов. Я повертела его и вздрогнула от внезапной догадки – точно такой же был на руке у Венцеслава! Неужели он использовал эту комнату для своих страшных целей? Ведь будуар – превосходный тайник, никто из любопытных слуг никогда не сунет в него нос.

Я распахнула створки готического шкафа и увидела черный плащ, длиннополую шляпу и саквояж. Бурые точки усеивали бок саквояжа, я поняла, что это – кровь. Человеческая кровь!

Мне сделалось дурно, я вылетела из комнаты.

– Ваше величество, все в порядке? – бросился ко мне комендант. – Вы так бледны…

Я успокоила его и распорядилась запереть будуар. Ключ от него я забрала себе, чем вызвала немой вопрос в глазах челяди. Я вернулась в свои апартаменты и сполоснула лицо водой. Только тогда я заметила, что перстень с синим камнем сияет у меня на безымянном пальце.

Я вскрикнула и стащила его – наверняка я машинально надела его еще в будуаре королевы Флорентины и забыла положить обратно в ящичек! На одной из граней я заметила темное пятнышко и потерла. Это была не пыль и не грязь, а кровь!

Перстень был старинной работы. На внутренней стороне платиновой оправы я рассмотрела тонкие буквы. Они складывались в имя владельца украшения.

Сердце внезапно бешено застучало у меня в груди, и я, чувствуя приступ тошноты, бросилась к умывальнику. Теперь я знала, кому принадлежит перстень!

Боль пронзила меня, и я поняла, что начались схватки.

Дверь оглушительно захлопнулась, и видение исчезло. Я, стуча зубами, с горем пополам выбралась из ванны, нащупала полотенце, обмотала его вокруг тела и, вооружившись расческой, вылетела наружу.

Никого не было. Я перевела дух и слегка успокоилась. Это был дурной сон, страшное видение, секундная галлюцинация. Я до такой степени увлеклась расследованием, что вообразила себе Вулка, явившегося ко мне в ванную!

Но как же быть с телефонным звонком? Неужели я до такой степени свихнулась, что вообразила себе и страшный мертвящий голос, который обещал вынуть мое сердце и сообщил о смерти дурочки Веты?

Перепрыгивая через несколько ступенек, я понеслась вниз с криком:

– Веточка, с тобой все в порядке?

Ответа не последовало. Представив себе самое страшное – Кранах вырвался на свободу и освежевывает тело моей помощницы, – я ворвалась на кухню. Веточка, живая и невредимая, мешала что-то на сковородке.

Она была в наушниках, поэтому и не слышала моего отчаянного вопля. Я перевела дух; Веточка, заметив меня, улыбнулась, стащила наушники и сказала:

– Обед будет вот-вот готов, Дана! Только не кури перед едой!

– Господи, Веточка! – в сердцах воскликнула я. – Какая же ты, право, зануда, все время курение поминаешь! В кого ты пошла такая – неужели в мамашу! – завопила я и поплелась наверх, чтобы одеться и привести себя в порядок. Похоже, я напрасно обидела малышку и ее мамашу, впрочем, она за эти годы привыкла к тому, что я срываю на ней свое плохое настроение. Я закончила туалет, когда телефон в моей комнате ожил. Я схватила трубку.