Антон Леонтьев - Под маской хеппи-энда

– И вообще, на месте журналиста я бы хранила документы не дома, а в банке. Сняла бы там ячейку, запихнула бы туда компромат и спала бы спокойно, – сказала я. – Потому что в банк киллеры ни за что не проникнут! Хотя если очень постараются, то, конечно, смогут, но слишком уж это опасно...

Мы брели по улице, и я болтала, пытаясь утешить повесившего голову дядю Васю. Ну да, он ведь старался отыскать людей, застреливших его любовницу. Да и мне нечему было радоваться – вдруг писатель передумает и не станет оплачивать лечение Сашки? Что бы такое сообразить? Но в голову ничего путного не приходило.

Внезапно дядя Вася что-то вскрикнул и ткнул пальцем на противоположную сторону улицы. Я, ничего не понимая, уставилась в указанном направлении, ожидая, что узрею киллеров на черном джипе, но там, конечно же, их не было. Только парочка детишек, а также пожилая чета. Ну что интересного? Обыкновенная семейная идиллия.

– Почтальон! – выдохнул дядя Вася. – Почта и почтовый ящик!

Да, на другой стороне улицы в самом деле находился почтальон, тощий тип, открывавший как раз чей-то почтовый ящик и засовывавший туда письма. Не тот ли, кстати, самый Гиббс, который любит просматривать чужую корреспонденцию?

– Вспомните, Танюша, где был Тимоти непосредственно до того, как его убили! – пропел дядя Вася. – По всей видимости, на почте. Оттуда он отправил пакет Филиппу Карлайлу. А раз он так сделал, то, вероятно, знал, что за ним следят.

Что-то щелкнуло в моей голове, и я сказала:

– А раз он знал об этом, то постарался избавиться от документов. Отослал их по почте!

– Да, но кому? Своим родителям, родственникам или друзьям? – приуныл дядя Вася. – Или любовнице? Не можем же мы посетить их всех, черт побери!

Я посмотрела в спину уходящему почтальону и ответила:

– А ведь ваш, как его, Эдгар По был прав – лучше всего спрятать ценную вещь на виду. А письмо лучше всего послать не троюродной тетушке в другом штате, а самому себе! Тимоти умирать не собирался, он думал, что его дом обыщут, ничего не найдут – и его оставят в покое. Поэтому надо было на время избавиться от документов.

Дядя Вася в волнении затрясся и затрусил назад к дому Тимоти. Мы знали, что за нами, скорее всего, наблюдает любопытная миссис Харпер, но ничего другого не оставалось: мы приблизились к почтовому ящику и открыли его.

Журналист умер два дня назад, и корреспонденции было не очень много. Два выпуска газеты, четыре письма. Прихватив все, мы с дядей Васей проворно зашагали прочь от особняка покойного мистера Шмидта.

Мне не терпелось ознакомиться с содержимым писем, но пришлось дождаться, пока мы не доберемся до отеля. Дядя Вася все опасался, что за нами потянется «хвост», но я успокоила его: слежки не было. Затем мы заперлись в его номере (он занимал один из самых дорогих и лучших), и писатель дрожащей рукой вскрыл первый конверт. В нем находился счет от телефонной компании. Во втором – реклама. В третьем – еще один счет, за установку порноканала. Оставался последний конверт. Имя и адрес были выведены на нем печатными буквами, а отправитель указан не был. Дядя Вася разорвал конверт и извлек оттуда вместо листа бумаги... ключ.

– Ну и что сие значит? – спросил он, вертя его в руках. – И где находится сейф или ящик, который этим ключом можно открыть?

Я вырвала у писателя ключ со словами:

– Я же говорила тебе, дядя Вася, что Тимоти С. хранил материалы не дома. Но там у него имелся ключ от сейфа. От него он и постарался избавиться, когда понял, что за ним следят, – послал его самому себе по почте.

– Версия чрезвычайно занимательная, – признался дядя Вася, – но что нам это дает? Ключ гладкий, без всяких букв и цифр, так что выяснить, где находится искомый сейф, нельзя.

– А вот и можно! – хмыкнула я. – Тимоти снял банковскую ячейку, причем, вероятнее всего, в Майами. Вряд ли он ездил в другой город, ведь документы могли ему понадобиться в любой момент, и требовалось держать их под рукой. А чтобы снять банковскую ячейку, ему понадобилось предъявить удостоверение личности или водительские права. Не исключаю, что использовал поддельные документы, но маловероятно – зачем подвергать себя такому риску? Еще мог попросить кого-то из знакомых или родственников снять ячейку, но тогда бы пришлось посвящать в тайну одного, а то и нескольких человек, а Тимоти был явно себе на уме.

– Но даже если он обратился в банк и назвал свое собственное имя, нам это не поможет, – заявил писатель, склонный, как я уже поняла, к скороспелым выводам и глупой патетике.