Мери Райнхарт - Дверь

Его должны были судить только за убийство бедной Сары, но в то время в глазах публики Джим Блейк был виновен в двух, а по мнению полиции — даже в трех убийствах.

Комментарии в прессе были единодушно одобрительными. Писали, что полиция не предприняла бы таких решительных мер без «существенных и достаточных оснований»; что «убийство остается убийством, независимо от того, совершено оно гангстером или лицом, занимающим высокое положение в обществе»; что «окружного прокурора и его сотрудников необходимо поздравить с тем, что они, наконец, приняли меры для того, чтобы раскрыть эти преступления».

Джима арестовали около часу ночи во вторник. Вернее, это уже была среда, восемнадцатое мая. Сары не было в живых уже ровно месяц.

Мы были в ужасе. Меня это удивило меньше, чем других, но шок все равно был велик.

В первый день мы не сделали ничего. Или почти ничего. Джима поместили в камеру в тюрьме, и он тут же вызвал своего адвоката Годфри Лоуелла. К концу дня Годфри приехал ко мне. Он выглядел опечаленным. Камера Джима оказалась сырой, пища ужасной, но он отмахнулся от этих подробностей одним жестом.

— Он не говорит все, что знает. Только утверждает, что невиновен, и я ему верю. Но он откровенен не до конца и что-то скрывает.

Тем не менее, если исходить из того, что сообщил нам в тот вечер в моей библиотеке Годфри, положение Джима было достаточно тяжелым. Во время его рассказа Кэтрин не издала ни звука. Дик сидел, держа за руку Джуди, но я сомневаюсь, что Кэтрин заметила даже это.

Короче говоря, Джим признался, что в тот вечер Сара попросила его о встрече, но не в парке и не письменно. Он утверждал, что она ему позвонила.

— Я никогда не получал от нее писем. Ни тогда, ни раньше.

Во время их разговора, который, очевидно, произошел после того, как она встретилась с Флоренс Гюнтер на улице и получила от нее конверт, Сара попросила его встретиться с ней в тот же вечер по очень неотложному делу.

Место встречи назначила на Халкетт-стрит, а он решил заодно прогуляться, пройдя через парк.

Однако по дороге обнаружил, что, переодеваясь, забыл в кармане записку с адресом, зашел в аптеку и позвонил Саре. Но она уже ушла. Поговорив минутку с Джуди, он пошел дальше по знакомой всем тропинке через Ларимерский участок.

Он помнил, что нужный ему дом находится в семнадцатом квартале по Халкетт-стрит и что он должен спросить мисс Гюнтер. Дойдя до нужного квартала, пошел медленнее и на пороге одного из домов увидел ждущую кого-то молодую женщину.

Он спросил, не знает ли она живущую где-то поблизости мисс Гюнтер. Она ответила, что это она и есть, а Сара еще не подошла.

Они вместе вошли в дом и стали ждать в гостиной. Дом оказался пансионом, но хотя дверь в холл оставалась открытой, он не видел ни одного из жильцов, только незадолго до его ухода мимо прошла служанка-негритянка.

Женщина, назвавшаяся Гюнтер, практически не разговаривала и очень сильно нервничала. Время шло, Сары все не было. Гюнтер была уже почти на грани истерики, и без двадцати десять он попрощался и ушел, так и не узнав, зачем его позвали.

— Флоренс Гюнтер, очевидно, не стала с ним ни о чем говорить, — заключил Годфри. — Он пошел домой тем же путем, размышляя по дороге, что же могло произойти. К месту, где тропинка идет в гору, он добрался около десяти часов. Примерно на середине подъема остановился передохнуть и потом пошел дальше. Он утверждает, что ничего не слышал о Саре до тех пор, пока не сообщили о ее исчезновении, и что в тот вечер он ее вообще не видел.

— А трость? Что он о ней рассказывает? — спросила Джуди.

— Что он действительно спрятал ее в шкаф, но никуда не закапывал.

После длинной паузы подала голос Кэтрин:

— Найдя трость, они, конечно, обыскали весь дом?

— Как я понял, да. Говорят, нашли еще кое-что, подтверждающее обвинение.

— Письма?

— Он сжег письма. Чувствовал приближение ареста и вчера пытался приготовиться. Он сказал, что ничего особенного там не было, просто не хотелось, чтобы кто-то чужой копался в его личных бумагах.

Мне показалось, что при этих словах Кэтрин вздохнула с облегчением.

Я перечитала последнюю фразу. Сейчас я знаю, что она действительно почувствовала тогда облегчение. Но даже теперь не знаю, что она подумала, получив его непонятный запрос с просьбой ответить только письменно. Во всяком случае, теперь все было сожжено. Должно быть, это ее успокоило.

Откуда ей было знать, что после обморока Джима в кабинете прокурора инспектор Гаррисон вернулся в его дом вооруженный маленьким пинцетом? На решетке камина в роскошной комнате Джима он нашел и аккуратно собрал несколько обгоревших и почерневших кусочков бумаги.